----------
(1) Уна - персонаж поэмы "Королева фей" английского поэта XVI века Эдмунда Спенсера. Уну - Истину - сопровождает лев, символизирующий Рассудок.
(2) Мемнон - в греческой мифологии - царь Эфиопии, союзник троянцев в Троянской войне. Воздвиг в Фивах храм, перед которым возвышались две огромные статуи. Одну из них считали изображением Мемнона. Поврежденная во время землетрясения, статуя - очевидно, от нагревания - стала издавать на рассвете звук, который воспринимался как приветствие. После реставрации звук прекратился, Мемнон как бы онемел. Здесь: Джим после болезни стал неподвижен и нем, т. е. уподобился безгласному Мемнону.
Но это была уже не та Мигглс, которая два-три часа назад ослепила нас своим появлением. С одеялом в руках, она в нерешительности остановилась на пороге, потупилась, и мы сразу почувствовали, что ее пленительная простота и смелость остались где-то там, позади. Войдя в комнату, она придвинула к креслу низкую скамейку, села, набросила одеяло на плечи и сказала:
- Если это вам не помешает, я останусь здесь, больше мне негде. - Потом взяла морщинистую руку паралитика и отвернулась к потухающему очагу. Мы почувствовали, что это - только начало откровенного разговора, и, устыдившись своего недавнего любопытства, промолчали. Дождь все еще барабанил по крыше, порывы ветра долетали в очаг, сдувая пепел с углей. Но вот, лишь только стихии на минуту умолкли, Мигглс подняла голову, откинула волосы со лба и, повернувшись к нам, спросила
- Кто-нибудь из вас меня знает?
Ответа не последовало.
Ну-ка, припомните! Я жила в Мэрисвилле в пятьдесят третьем году. Меня там все знали, да это и не удивительно. До того как поселиться с Джимом, я держала салун "Полька". С тех пор прошло шесть лет. Должно быть, я порядком изменилась.
Мигглс, вероятно, смутило то, что никто ее не узнал. Она отвернулась к огню и, помолчав несколько секунд, снова заговорила, но уже гораздо торопливее:
Я думала, кто-нибудь из вас меня вспомнит. Ну что ж, не беда! Я вот что хотела сказать: Джим, - она взяла его руку в свои, - уж он-то меня знал хорошо, он потратил на меня уйму денег. Наверно, все, какие у него только были. И вот как-то раз - этой зимой будет шесть лет с того дня - Джим пришел в мою комнату за стойкой, сел на диван, вот как он сейчас сидит в кресле, и больше без чужой помощи не шевельнулся. Расшибло его сразу он так и не понял, какая с ним стряслась беда. Доктора говорили: это расплата за прошлое - ведь он жил весело, себя не берег... Говорили, ему уж не поправиться и долго не протянуть, советовали отправить его в больницу во Фриско, кому, мол, такой нужен? Ведь он как малый ребенок и таким останется навсегда. А я слушала их, слушала и сказала: "Нет!" Сама не знаю почему - может, глаза Джима так на меня подействовали, а может, потому, что у меня никогда не было ребенка. В средствах я тогда не стеснялась, гостей было много - господа вроде вас ко мне захаживали. Ну, продала я свой салун, купила вот этот домишко, потому что он в стороне от дороги, и привезла своего ребенка сюда.
