Флор нахмурилась:
– Сделаешь, и при этом еще не станешь никому докучать. И если ты достаточно умен, ни в коем случае не будешь невежливым с Ла Одет… Папаша Одет, как тебе известно, едва ли не самый богатый парфюмер в Грасе. Сблизившись с ним через его простушку дочь, ты можешь подвигнуть его помочь в осуществлении своих планов.
На миг Блайс стушевался, затем сказал:
– Если ты имеешь в виду деньги, то само по себе это мало поможет, если Сент-Ги не позволит мне владеть землей.
Флор взглянула на часики:
– Не высасывай трудности из пальца. Заинтересуй монсеньора Одета и предоставь Сент-Ги мне.
– Желаю удачи, – пробормотал Блайс и тут же добавил: – Я не одет для ленча, и к тому же у меня здесь мопед.
Флор оглядела его сверху донизу:
– Сойдешь вполне. L'Ermitage – это не бог весть что, и ты сможешь оставить там мопед. На этой стадии мне не обойтись без Мари-Клэр, и ты составишь ей компанию. Поэтому поехали, и прямо сейчас, пожалуйста.
Судя по тону, это был скорее приказ, нежели просьба. Блайс, пожав плечами, неохотно подчинился и уже из набиравшей скорость машины помахал девушкам рукой и послал воздушный поцелуй.
Был уже полдень. Настало время закрывать магазин до половины третьего. Пока Сильвия запирала кассу, она нерешительно обратилась к Розе, которая опускала ставни:
– Он не хотел ехать… ведь верно? – Сестра явно нуждалась в подтверждении. – Но он все же уехал. Не отказался наотрез взять на себя роль – отвратительно, но точнее не скажешь – лизоблюда в угоду своим амбициям.
Это основательно подпортило его имидж веселого шалопая, и Роза совсем не удивилась, что Сильвия обратилась к ней за поддержкой.
По поводу Флор Мичелет их мнения не слишком отличались – как по части умопомрачительного шика, так и той вызывающей уверенности, с которой она управляла Блайсом. Так же как и Роза, Сильвия была возмущена, что ими заинтересовались лишь на самое короткое время, а затем отмели в сторону как нечто не заслуживающее внимания.
– Тебе не кажется, – рассуждала Сильвия, – что она услышала о нас от… ну, не важно, от кого… такое, что заставило ее опасаться конкуренции? И ей сразу стало легче, когда она уверилась, что страхи напрасны?
На что Роза ответила излишне резко:
– Наоборот, думаю, столь блистательной особе конкуренция не так страшна.
Что побудило ее дать такую лестную оценку, возможно незаслуженную, Роза и сама толком не знала – скорее всего, собственный страх, о природе которого она предпочитала не задумываться.
