Но благодаря ее заботам и упорному труду поместье Локхейвен процветало. Она многого добилась, и этого у нее уже никому не отнять.
Тем не менее, внезапная смерть Робина оказалась для Хизер тяжелым ударом. Он был старым другом, которого она знала почти всю свою жизнь и на которого могла положиться во всем. Ей по-прежнему очень его не хватало. Робин был в Локхейвене не только ее руками, но и, что еще более важно, ногами, поэтому она частенько пренебрегала своей обязанностью регулярно объезжать поместье.
Папа намекнул, что с удовольствием поможет ей подыскать нового управляющего, но, как всегда, Хизер твердо решила справиться сама. Возможно, кто-то счел бы это за проявление упрямства или гордыни, однако Хизер думала иначе. Папа время от времени помогал ей советом, но никогда не вмешивался в ее дела, и она была благодарна ему за это.
Хизер задумчиво провела кончиками пальцев по краю рисунка. Да, твердо сказала она себе, Дамиан Льюис – это правильный выбор. Несмотря на некоторые опасения, она чувствовала, что не ошиблась. И не имело никакого значения, что при взгляде на него ее охватывал какой-то странный трепет. Он самоуверен? Да, еще как! Самонадеян? Пожалуй. Но бывают моменты, когда эти качества оказываются очень даже полезными. Однако не это заставило ее принять решение.
Нет, размышляла Хизер, настоящей причиной явилась уверенность, что этот человек будет честным и искренним независимо ни от чего, и поэтому она сможет безоговорочно ему доверять.
Дверь внезапно распахнулась, и, шурша пышными юбками, в кабинет буквально ворвалась Беатрис.
В свои шестнадцать лет ее сестра была настоящей красавицей. Стройная и миниатюрная, с густой копной золотистых локонов, Беа была, чуть ли не точной копией своей матери Виктории Грейсон, графини Стонхерст.
На самом деле Хизер не имела никакого отношения к Грейсонам. Но она выросла под опекой Майлза Грейсона, графа Стонхерста и другой семьи не знала, потому что не помнила ни отца, ни матери.
Хизер не было и четырех лет, когда она оказалась на попечении графа. Память не сохранила ничего, касающегося трагедии, унесшей жизни ее родителей. По рассказам Хизер знала, что карета разбилась, и она каким-то чудом уцелела. Несчастье произошло как раз неподалеку от въезда в усадьбу Стонхерст, и граф оставил ее у себя в доме до полного выздоровления. Единственное, что запомнилось ей из того времени, – уютное, умиротворяющее тепло обнимающих ее рук человека, которого она всегда называла папой.
