Тщетным оказалось стремление церкви закабалить мысль и задушить познание, которое подрывало самые её основы и раскрывало ошибочность космических и исторических концепций, на которых базировалась ее теология; безрезультатным оказалось ее стремление защититься, неуклонно придерживаясь ранее принятых теорий.
На эту бескомпромиссную непреклонность католической церкви сыплются многочисленные порицания. Если поставить целью непредвзятое рассмотрение вопроса, то оценка ситуации может оказаться не столь однозначной. Позволительно сказать несколько слов, чтобы пролить свет на защищаемую позицию и не быть неправильно понятым.
Полагают, что неуступчивая политика церкви была единственным серьезным препятствием на пути интеллектуального развития, и потому считают ее предосудительной. Но давайте рассмотрим альтернативу без предубеждений. Признание ошибки обычно является началом крушения. Если признана одна ошибка, то вырвана нить из полотна, нарушена прочность единого целого. Кто уступил однажды, тот создал прецедент, который побуждает противников добиваться новых и новых уступок, пока он не отдаст все без остатка, обреченный на полное поражение.
Из сказанного следует, что имеется бесспорная логика в позиции церкви: распространяя учение не на область человеческих знаний, а на духовную сферу, она ни на йоту не отступила от своих доктрин перед достижениями человеческого разума. По-прежнему первое считалось преходящим, а второе – имеющим божественное происхождение. Она неизменно считала бесспорным, что свойственные человеку заблуждения невозможны для божества, что человеческое мнение об ошибках в догматах церкви – не более чем проявление присущего человеку свойства ошибаться.
Церковь Рима ясно представляла себе, что либо будет признана совершенной, либо перестанет существовать. Беспристрастное разбирательство заставляет признать ее упорство в отстаивании своих догматов более достойным, чем уступки развивающимся гуманитарным и естественным наукам и постепенное отступление на пути к забвению. Придерживаясь избранной позиции, церковь осталась полновластной владычицей своих приверженцев – в противном случае она была бы вынуждена смириться с ролью жалкой служанки.
Руле предупредительно извещает своих читателей, что «нет церкви, кроме Римской, у которой была бы инквизиция». Но он не берется довести рассуждение до логического завершения и добавить, что ни в одной христианской церкви, кроме римской, инквизиция была бы просто невозможна: нельзя оскорбить ересью церковь, которая приспосабливается к новому строю мыслей и шаг за шагом уступает позиции под натиском познания (
