— У меня для тебя более важное задание, мой главнокомандующий. Мне нужен другой телепат. Я был, вероятно, сверхвнимательным в своей привязанности к последнему.
Его мысли снова вернулись к куску неживой плоти, который он оставил на полу своей спальни, всего лишь с легким сожалением.
Дракос бесстрастно ответил:
— Телепатов мало, и они живут на больших расстояниях, милорд, и поэтому их так сложно обнаружить. Я надеялся, что этот…
Варрава перебил его:
— Ты мне возражаешь, Дракос?
Хотя за этот год он был несколько суров с телепатами. Его желания крови и плоти все росли, а не уменьшались с возрастом и набиранием силы, а слышать полные страдания мысли своих жертв через телепатическую связь было невероятно заманчиво.
Если бы только эмпаты все еще существовали. Чувствовать боль овцы, причиняя ее: он задрожал просто в экстазе при одной мысли об этом.
Никто не жил столько, сколько он, — и не у кого было Варраве спросить, будет ли его голод ужесточаться со временем. Вероятно, ему было суждено превратиться в более дикое животное, чем те оборотни, которых он планировал уничтожить.
Стряхнув темные мысли, он вывел Дракоса из комнаты, посмотрев на женщин, которые безумно, жадно поглощали фонтан крови конгрессмена.
— И позови моего секретаря. У меня есть несколько новых предложений насчет того законопроекта, который никак не принимают. Я полагаю, что остальные конгрессмены найдут его теперь более… привлекательным.
Он остановился у дверей, и повернул голову к останкам своих наиболее целеустремленных оппонентов в Конгрессе.
— Потом пришли кого-нибудь убрать этот мусор.
Конлан глубоко вздохнул в уверенности, что аромат Райли сохранился в окружающем его воздухе. Он чувствовал ее вкус у себя во рту — ее тепло и сладость. Все еще ощущал отпечаток ее шелковой кожи на своих руках, на своем затвердевшем и ноющем теле. Он все еще мог чувствовать те эмоции, которые она так громко передавала.
Все в нем требовало, чтобы он отправился вслед за ней. Потребность, граничащая с одержимостью, затопила его, но столетия тренировок дали о себе знать, и он сумел побороть свои инстинкты. Он обязан найти и проанализировать угрозу. Он никогда не испытывал подобной волны слабости. Она прошла через пару минут, но кто знал, могла ли она возвратиться?
Так что же, черт возьми, вызвало ее? Было ли это оттого, что он разделил ее эмоции?
Ради Посейдона, он никогда не встречал подобного во всех историях своего народа. Его никогда не предостерегали на этот счет.
