— Кто написал речь?
— Я сам. Я пока еще в силах составлять политические лозунги, объяснять ситуацию, говорить им, где мы находимся и куда идем, что нам нужно делать. Мой мозг пока при мне, — Мол постучал себя по большому выпуклому лбу. — Тем не менее мне конечно помогают.
— Помогают, — повторил Эрик.
— Человек, с которым я хочу вас познакомить, блестящий молодой адвокат, является по существу моим личным советником, но без жалования. Дэн Фестенбург, умница, вы, как и я, будете поражены. У него есть дар выделить, разобрать по полочкам явление, выделить главное и представить его в паре исключительно точных метких фраз… У меня во была склонность говорить длинно, все это знают. Теперь, благодаря Фестенбургу, я от этого избавился, Это он запрограммировал эту копию — он поистине спас мою жизнь.
На экране его искусственный образ продолжал уверенно и властно: — “…И собрав воедино совокупные усилия всех народов, мы, земляне, будем представлять непоколебимый союз, являющийся нечто большим, чем просто планета, хотя в настоящее время и меньшим, чем межпланетная империя во главе с Лилистар…”
— Я… пожалуй, мне лучше не смотреть на экран, — решил Эрик. Молинари пожал плечами:
— Это редкая возможность, но если это вас не интересует или выводит из равновесия… — он посмотрел на Эрика. — Для вас лучше сохранить мой идеализированный образ; просто представьте, что существо, говорящее с экрана реально, — он рассмеялся. — Мне всегда казалось, что врачи, как и священники, привычны к тому, чтобы видеть жизнь такой, как она есть; я думал, что истина ваша обычная пища. — Он порывисто повернулся к Эрику; кресло протестующе заскрипело под его весом, — Я слишком стар. Я не могу больше быть блестящим оратором. Бог свидетель, я хотел бы им быть. Но будет ли лучше, если я просто уйду со сцены?
— Нет, — признал Эрик. — Это не решило бы проблемы.
— Поэтому я использую робота, произносящего фразы, вложенные в него этим Фестенбургом. Мы продолжаем свое дело, и это главное. Так что попытайтесь к этому привыкнуть, доктор, пора стать взрослым. — Его лицо теперь было холодным и жестким.
— Понятно, — сказал Эрик, после паузы. Молинари похлопал его по плечу и тихо произнес: — На Лилистар ничего не знают о двойнике и о Фестснбурге; я не хочу, чтобы они об этом пронюхали, потому что мне хочется произвести на них впечатление. Вы понимаете? Я собираюсь послать копию этой видеозаписи на Лилистар; она уже на пути туда. Хотите знать правду, доктор? Честно говоря, я гораздо более заинтересован в том, чтобы произвести впечатление на них, чем на наше собственное население. Что вы об этом думаете? Скажите честно.
