На его попытку пошутить женщина никак не отреагировала. Или она не поняла его, или не заметила шутки совсем.
— Она сожалеет не больше, чем я, пустившись в путешествие и оказавшись здесь лично, — сквозь зубы процедила Терикель.
— Недавно убили императора, поэтому услуги ректора Феодореан очень востребованы при дворе.
— Повезло императору, — пробормотала старейшина.
— О, госпожа! — воскликнул юноша. — Смерть нашего императора — большое несчастье для всех нас.
— Молодой человек, тридцать дней назад я чуть было не умерла в мешанине из волн, порывов ветра, брызг, сырости, толчков, падений, шатающейся палубы, рвоты и криков: «Качайте, уроды, качайте воду!» Я не знаю, почему я не покончила жизнь самоубийством в первый же день.
— Но такова жизнь на корабле, госпожа. Мне тоже приходилось бывать в море…
— А твой корабль когда-нибудь взлетал в воздух по милости волн и ветра?
Юноша сглотнул.
— Нет, конечно, — признался он.
— Вот так-то. Я сбилась со счета, сколько их было всего, после десятого прыжка в воздух. — Она остановилась и прислонилась к столбу, устраиваясь поудобнее. — Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, пока не увидела этот пирс.
— Но почему вы покинули Скалтикар?
— Для начала, чтобы увидеть твою госпожу. Как тебя зовут?
— Ох! Мои искренние извинения за то, что не представился. Я оцепенел, увидев ваше состояние…
— Как тебя зовут? — повторила Терикель.
— Брайнар, Брайнар! Брайнар Бульсарос, действующий глава студенческого совета Академии Эфирных Искусств Палиона. Мы называем ее «А-три», когда…
— Знаю, знаю, когда хотите произвести впечатление на девушек в тавернах, еще называете «Аррр», когда вы пьяны, и «Аххх», когда засыпаете на скучных лекциях. Теперь отведи-ка меня в купальню Академии. Будь добр, возьми мои вещи. Пока я привожу себя в порядок, ты сожжешь их.
— Сжечь, госпожа? — выдохнул юноша.
— К тому времени, как даже самая старательная прачка выбьет из них запах рвотного зловония, я уже умру от старости. Проверь мои вещи, там где-то должна быть запасная одежда, завернутая в вощеную бумагу и кожу.
Прямо за ними, на палубе «Буйной пташки», чиновник три раза взмахнул руками крест-накрест. Это означало, во-первых, проверить ее свиток выгрузки, во-вторых, арестовать судно, и, в-третьих, изъять все, что на нем было. Когда старейшина и Брайнар подошли к концу пирса, из здания с надписью «Таможня, акцизы и передвижения чужеземцев» появились второй чиновник и двое охранников. Они преградили им дорогу.
