Стало быть... все решено. Спрыгнуть можно прямо из окна собственной квартиры. На лестничной площадке окна заколочены на всех верхних этажах. Во избежание... Этого самого.
Но у него окно собственное, возле которого стоит тот самый пресловутый письменный стол. Тщательно навощённый и лелеемый своим хозяином.
Стоит только взобраться.
Клим глянул себе на ноги и почему-то решил надеть кроссовки. В носках он смотрелся как-то по-домашнему, а собирался на улицу.
Обувшись, он раскрыл раму, оборвав при этом еще зимнюю заклейку окон, и залез на подоконник. В комнату ворвался чуть теплый ветерок, стекло задребезжало. Воздух-то какой... Почему-то весна пахнет свежими огурцами.
Клим вдохнул полной грудью, насыщаясь до отказа, и в последний раз глянул на небо, избегая смотреть на город.
Пронзительная бездна лазури, оттененная свежестью и белизной облаков, терпеливо плывущих в единственно нужном направлении. Красотища неимоверная, доступная сердцу, но не доступная языку. В том-то и дело...
Ладно, хватит слов, пора быть делу.
И сделать это надо красиво. Чтобы ни ждало - мрак бессознательного или свет потустороннего.
Клим выпрямился во весь рост, широко раскинул руки, улыбнулся ласковому солнцу и сделал шаг.
Последний в своей жизни.
Да-а...
* * *
Полет вышел недолгим, и никем ни замечен, ни оценен не был.
А вот приземление, которым он окончился, вышло гулким и ... неаккуратным. Мягко говоря.
В момент прикосновения к асфальту Клим почувствовал сильнейший толчок, который, как ему показалось, отбросил его обратно вверх, как резиновый мяч. И он с удивлением обнаружил собственные останки, неуклюже припечатанные к грязному асфальту. Более нелепое зрелище сложно представать.
Вышло не совсем так, как задумывалось, некультурненько малость. И дворникам забота, и бригаде из морга - лишняя пакость в сегодняшнюю смену...
А впрочем, ему-то какое дело? Тело он сбросил, и волен лететь в любом направлении, не заботясь более о делал земных.
Как легко, оказывается, летать. Совсем как в детских снах.
Однако ж что-то не так. Легкость в полете, но нет легкости на душе. Тяжесть как была, так и осталась. Хотя, наверное, ко всему надо привыкнуть.
Но вот еще... Малоприятное открытие, подпортившее радость от освобождения - оказывается, окружающий мир хоть и не изменился, но разом утратил все краски. Кроме всех оттенков серого. Даже былые белоснежные облака, какими они были еще пять минут назад совершенно точно, теперь кажутся грязноватыми и унылыми.
