Русское правительство направило все свои усилия к тому, чтобы локализовать войну и предупредить занятие Австрией Санджака, потому что такое нарушение нейтралитета неизбежно вызвало бы вмешательство России. Оно немедленно объявило свое решение поддержать принцип территориального status quo и представило Вене твердые заверения, что Россия не вмешается, если Австрия воздержится от этого. Австрия со своей стороны обязалась ограничить свои действия концентрацией войск возле сербской границы, так что временно оба правительства могли действовать в согласии. Такая политика, впрочем, поддерживалась недолго. Около конца октября император, который охотился в Спале вместе с великим князем Николаем и другими генералами, послал за Сазоновым и заявил, что он хочет оказать помощь Балканским государствам, даже если б это вовлекло Россию в серьезные затруднения. Эта аудиенция явилась поворотным пунктом в позиции русского правительства. Оно сначала относилось с некотором опасением к мысли о расширении Болгарии на восток и настаивало на том, чтобы будущая турецко-болгарская граница была отодвинута к северу от Адрианополя. Оно даже обратилось к британскому правительству с предложением о посредничестве и выработало программу реформ для Европейской Турции. Но раньше, чем могло осуществиться какое-нибудь из этих предложений, произошло сражение при Люли-Бургасе, и балканские союзники заявили, что они не вернутся домой с пустыми руками. Россия взяла на себя задачу защиты обширных требований Балканских государств. В начале ноября г. Сазонов следующим образом формулировал свои взгляды на предполагаемые изменения территориального status quo:
Турция сохраняет за собой Константинополь с территорией, заключенной внутри линии Енос - Мидия, а остальные ее европейские провинции делятся по праву завоевания между Балканскими государствами; Сербия, согласно Сербо-болгарскому договору 1912 г., получает Ускюб и полосу территории до озера Охрида; ей обеспечивается владение Сан-Джиованни-ди-Медуа (San-Djiovanni-di-Medua) и доступ к морю через коридор, непосредственно ведущий в этот порт; Албания становится самостоятельной провинцией; Черногория получает Санджак; Румыния вознаграждается за свой нейтралитет расширением ее границы в сторону Добруджи; Салоники превращаются в открытый порт, а Афон остается нейтральным, чисто монашеским поселением.
Набрасывая эту программу, Сазонов надеялся, что Болгария согласится компенсировать Румынию небольшой уступкой территории, и что противодействие Австрии получению Сербией порта на Адриатическом море можно уничтожить, дав ей гарантию экономического доступа к Эгейскому морю. Но эти ожидания оказались обманчивыми, а последний вопрос, к несчастью, вырос до таких размеров, что был момент, когда он угрожал европейскому миру. Русское правительство поддерживало сербские требования вследствие ошибочного впечатления, что, если Австрия и будет возражать, то Германия настолько миролюбиво настроена, что не позволит своему союзнику никаких действий, могущих вызвать международные осложнения. Отношения Германии с Россией по своим официальным проявлениям носили характер традиционной дружбы. И несмотря на роль Германии в боснийском кризисе, император Николай, как он сам мне говорил, не питал к ней недоверия. Вера в мирные намерения Германии была еще усилена при свидании обоих императоров в Балтийском порту, где личность германского канцлера произвела такое благоприятное впечатление как на императора, так и на Сазонова, что заявления Бетман-Гольвега, что Германия не поддержит наступательной политики Австрии на Балканах, были поняты ими в слишком широком смысле.
