Искренне ваш Э. Грей.
Я никогда не смел мечтать о таком важном посольстве и, поблагодарив сэра Эдуарда за этот явный знак его доверия, я выразил надежду, что окажусь достойным его и не обману его ожиданий.
Отношение России к Германии и Австрии. - Моя первая беседа с императором Николаем. - Потсдамское соглашение и его происхождение. Персидский кризис. - Претензии России на расширение ее морской юрисдикции. Случай Поваже
Хотя отношения между обоими правительствами и были теплыми, как это указал сэр Эдуард Грей в его письме ко мне, однако между Россией и Великобританией нависла тень прежних раздоров и недоразумений. Все еще не рассеялись взаимные подозрения, с которыми они в течение более чем полустолетия наблюдали за политикой друг друга. Англо-русское соглашение началось в 1907 г. Оно основано на несколько неясном документе, который, обязав обе державы поддерживать целость и независимость Персии и определив их сферы влияния в этой стране, ничего не упоминал об их отношениях в Европе. Устранив опасность, чтобы Персия послужила яблоком раздора между ними, он в то же время связал их теснее и проложил дорогу для будущей совместной работы в европейских вопросах. Он оказался с этой стороны даже более успешным, чем та часть подписанного документа, которая относилась к примирению их враждебных интересов в Персии, которые, несмотря на это соглашение, даже накануне великой войны вызывали постоянные трения.
При моем прибытии в Петербург в начале декабря 1910 г. международное положение, не вызывая чрезмерных опасений, все же было не вполне утешительным. Инцидент с Боснией и Герцеговиной, в котором г. Извольский потерпел поражение в своей дуэли с графом Эренталем, вызвал в России горькое чувство досады против Австрии, - досады, еще более усилившейся старой личной неприязнью г. Извольского к графу Эренталю, так что нельзя было не опасаться осложнений на Балканах, грозящих непосредственным столкновением интересов России и Австрии. Г. Сазонов, преемник г. Извольского в русском министерстве иностранных дел, к счастью, не имел личной обиды против графа Эренталя и даже считал, что лучше пусть остается Эренталь, чем другой министр, более подверженный германскому влиянию. При данных обстоятельствах он мог сделать лишь одно: воздержаться в своей политике от всяких враждебных шагов и стараться постепенно восстановить более нормальные отношения между двумя правительствами. Но более всего в данной ситуации поразил меня тот факт, что, хотя отношения с Германией были весьма натянуты после того, как император Вильгельм в 1909 г. поддержал своего австрийского союзника, и хотя благодаря Германии граф Эренталь выиграл свое дело, русское общество отнеслось более терпимо к его поступку и не выражало такой мстительной досады по отношению к ней, как по отношению к Австрии.
