В этом году я был президентом Унион-клуба, и г-н Бахметьев (который не раз старался причинить мне неприятность) написал мне однажды, что он уничтожил последний номер Simplicissimus'a из-за карикатуры на императора Николая, помещенной там. Он заключал письмо просьбой, чтобы я, как президент, перестал выписывать этот журнал для клуба. Я ответил, что в Simplicissimus'e часто появляются карикатуры и на других государей, и что если в интернациональном клубе, подобном Унион-клубу, члены будут вправе уничтожать те издания, которые им не нравятся, в библиотеке останется очень мало нетронутых изданий. Если бы, прибавил я, он прислал мне данную карикатуру и просил бы из'ять Simplicissimus, я передал бы вопрос на рассмотрение комитета, и я даже сейчас готов это сделать, если он сознается, что поступил неправильно. Он отклонил это, а также и другие предложения, которыми я облегчал ему возможность совершить благородное отступление. Он даже говорил мне, что стоит ему поднять мизинец, и все члены клуба болгары поддержат его. Наконец, после того, как инцидент продолжался десять дней, он написал мне, чтобы я вычеркнул из списков клуба, президентом которого я состою, его и весь дипломатический корпус. Не желая подвергнуться обвинению в том, что я умышленно заставил русский дипломатический корпус выйти из членов клуба, я тут же послал свой отказ от президентства, и моему примеру последовали все члены комитета. Было назначено общее собрание для выборов нового президента и нового комитета, и после того, как я коротко доложил о случившемся факте, мы все были вновь избраны большинством всех против одного - секретаря греческого посольства. Г-н Бахметьев, конечно, был раз'ярен и после этого игнорировал меня. К счастью, он в следующем году был переведен в Токио, и после назначения в 1907 г. русским дипломатическим агентом г-на Сементовского, а особенно после ревельского свидания мои отношения с русским дипломатическим агентством носили самый сердечный характер.
Довольно трудно проследить иностранную политику князя Фердинанда, потому что он, как правило, не проводил определенной линии поведения. Как оппортунист, руководствующийся всегда своими личными интересами, он предпочитал вести политику "качелей", заигрывая то с одной, то с другой державой в зависимости от того, что он считал более выгодным. Когда в 1907 году настойчивые усилия Сербии поделить Македонию на сферы влияния привели к угрозе войны между этими двумя государствами, он обратился к Австрии, так как он не имел желания, чтобы поход болгарской армии на Белград был остановлен, как это было в 1885 году, вмешательством второго графа Хевенгюллера. Его попытки были приняты благосклонно; но когда угроза войны прошла, его мысли обратились по другому направлению.
