— Потом повели её в деревню. Мороз колючий был. Бока у коровы уже ледяной коркой покрываться начали. Но среди мужиков, что сбежались её спасать, зоотехник был, Василий Игнатьевич. Ох, и толковый мужик был. В своём деле мастер. И скотина его любила. Так он и спрашивает: "У кого, мужики, баня топится. Её ведь отогревать надо". И тут я говорю: "У меня мамка истопила. Точно знаю". Василий Игнатьевич мне и говорит: "Давай, Дуняша, беги-ка домой, скажи мамке с папкой, что в баню корову ведём". Короче, привели её туда и давай отпаривать — берёзовым веничком! А корова головой мотает, но стоит смирно, понимает, что так-то оно лучше для неё.
— Отогрелась? — спросила Галина.
— Да. Потом высушили её, и Петька, хозяин то есть, домой отвёл. И что характерно! — баба Дуся в своих рассказах часто пользовалась этим оборотом. — Ничего с её здоровьем худого не было. К следующей зиме телёночка справила. Борькой назвали.
— Русская баня творит чудеса! — подвела итог Галина.
— Милые барышни! — Дмитрий разлил всем вина и поднял свою рюмку. — Самое время выпить за здоровье!
— Это верно, Дима, — охотно с ним согласилась Евдокия Васильевна, — если здоровья нет, то всё остальное уже ненужно.
За окном светил уличный фонарь. Его неоновое сияние растворяло ранние осенние сумерки. Жёлто-бордовые листья на ветках клёна просвечивались волшебным зелёным светом. Глядя в окно, Дмитрий вспомнил фотографию из семейного альбома Евдокии Васильевны: юная красавица сажает маленькое деревце. Девушка улыбается, видимо, фотографу. Позади неё стена и окна знакомого дома. Под фотографией побледневшая надпись, сделанная перьевой ручкой: "Моя семнадцатая весна. Целую всех! Галина".
— Ты чего, Дима, заскучал? — прервала задумчивость Дмитрия Евдокия Васильевна, подкладывая ему завёрнутый треугольником блин с икрой. — Подлей-ка нам ещё. Григория Степановича помянем.
Григория Степановича — мужа Евдокии Васильевны, ныне покойного — Дмитрий лично не знал. Но рассказов про него от бабы Дуси слышал много. В послевоенные годы молодые супруги, Евдокия и Григорий, исколесили всю страну. В каких только отдалённых уголках они не жили. Григорий Степанович служил в те времена офицером в охране тюрем и лагерей. Дальний Восток и Крайний Север, Сибирь и Средняя Азия — всех мест и не перечислить, в которых Евдокии Васильевне пришлось побывать со своим мужем.
Выпили молча. Евдокия Васильевна уголком фартука вытерла влагу под глазами. На её старческом лице отразилась затаённая грусть — печаль одинокого человека. Дочь и внук навещали её раз в полгода. Других близких в городе не было. Единственным утешением в её старости был Дмитрий, на которого и была обращена вся любовь к далёкому внуку.
