Первая стройка, затеянная Петром, вскоре захлебнулась и утонула в бескрайних топях и зыбучих песках, начинавшихся к югу от города. Вторую стройку остановила война с Германией, третью - смерть Сталина, хотя именно с третьей попытки удалось осушить часть болот и построить самый глубокий в мире канал, в стенах которого - двенадцать метров гидротехнического цемента марки 1000 - навсегда упокоились шестнадцать тысяч заключенных, чьи локти, пятки и затылки случайно обнаруживались при шлифовке бетонных поверхностей. Тогда же каналоармейцы выстроили Правый город - аккуратно расставленные двухэтажные бараки из кирпича и бревен (а позднее, уже при Хрущеве, за Правым городом вырос Лысый поселок - такие же бараки, но из железобетонных плит и с палисадниками). Весной 1953 года замерли, как по команде, хотя отчетливого приказа и не было, паровозы и пароходы, грузовики и деррики, бетономешалки и компрессоры. В один день угасло возведение памятника Генералиссимусу, подножием которому служила безымянная гора - усилиями каменотесов она была превращена в правильную четырехстороннюю пирамиду, иссеченную с каждой стороны десятью тысячами ступеней, с плоской вершиной, где успели установить лишь левый сапог вождя - тридцать пять метров высотой - да подвесить на крюке крана кисть правой руки, указывавшей направление грядущих походов за счастьем. И еще много лет огромная лапа с металлическим визгом раскачивалась на ветру, омываемая вялокипящими серыми облаками, пугая птиц и не давая заснуть старикам, иногда собиравшимся на верхней галерее поглазеть на чернеющую на фоне закатного неба пятерню, которая медленно вращалась на тросе над сапогом, получившим прозвище Галоша, и вызывала судорожные приступы мучительно-болезненного скрипа у решетчатой стрелы подъемного крана, забытого на вершине безымянной горы, - пока все это однажды не обрушилось...
На дне недостроенного канала образовались болота, в которых боялись отражаться даже перелетные птицы; двенадцатиметровой толщины стены, не выдержав утомительного натиска древесных корней, треснули и стали осыпаться; железнодорожная линия, выстроенная специально для подвоза грузов и продовольственного снабжения каналоармейцев, почти на всем своем протяжении погрузилась в вечную зыбь зябкой почвы, заросшей вскоре колючим проволочным кустарником и черной ольхой; грунтовые аэродромы раскопали под картошку; в зараставшем кувшинками и тиной затоне вода превратилась в густой кроваво-ржавый суп с затонувшими колесными пароходами, катерами и баржами...
