К счастью, хирург проявил завидное мастерство. Пока он намыливал и тер щеткой руки, медсестра посвятила его в подробности случившего. Он вспомнил, что писали обо мне газеты. У него тоже были дети, да еще мой отец оказался его ровесником. Содрогнувшись, он стал натягивать перчатки. Как же этот пациент похож на него. И вместе с тем — как не похож.
В больничной полутьме над кроватью моего отца жужжала флуоресцентная лампа. На рассвете в этот полумрак ворвалась моя сестра.
Мама и брат с сестрой проснулись от воя полицейской сирены. Они спустились из своих комнат в темную кухню.
— Сбегай, разбуди отца, — обратилась мама к Линдси. — Неужели он все проспал?
И моя сестра побежала наверх. Все знали, где его искать. Последние полгода зеленое кресло в кабинете служило ему кроватью.
— Его тут нет! — закричала моя сестра, чувствуя неладное. — Ушел! Мама! Мам! Папы здесь нет! — Линдси вдруг превратилась в испуганного ребенка.
— Черт побери! — вырвалось у мамы.
— Мамуля? — забеспокоился Бакли.
Линдси ворвалась в кухню. Моя мама отвернулась к плите и взялась за чайник. Даже со спины было видно: она превратилась в комок нервов.
— Мама, — дергала ее Линдси, — надо что-то делать.
— Неужели непонятно?… — Мама на секунду замерла, не выпуская из рук банку чая «Эрл Грей».
— Что?
Опустив банку, она включила газ и обернулась. И своими глазами увидела, как Бакли, нервно сосущий большой палец, прижался к моей сестре.
— Он погнался за тем соседом; это не к добру.
— Надо спешить, мама, — настаивала Линдси. — Надо бежать на помощь.
— Нет.
— Мама, надо его спасать. Бакли, не смей сосать палец!
От испуга мой брат разразился горькими слезами, сестра наклонилась, чтобы покрепче прижать его к себе. Потом она подняла глаза:
— Тогда я одна пойду.
— Никуда ты не пойдешь, — отрезала моя мама. — Он сам явится. Это не нашего ума дело.
— Мам, — стояла на своем Линдси, — а вдруг он ранен?
Бакли перестал реветь и только переводил глаза с мамы на сестру. Он понимал, что означает «ранен» и кто подевался неизвестно куда.
Моя мама со значением посмотрела на Линдси:
— Вопрос закрыт. Либо ступай к себе в комнату, либо жди здесь, вместе со мной. Одно из двух.
У Линдси отнялся язык. Она не сводила глаз с мамы, а сама хотела одного: бежать, лететь к моему отцу, ко мне, туда, где теперь — она это явственно представляла — билось сердце нашей семьи. Но тепло, исходящее от Бакли, удерживало ее на месте.
— Бакли, — проговорила она, — пошли наверх. Возьму тебя к себе.
