Кто-то, может, и не понял бы этого разговора. Но в Кривове все прекрасно знали, что «продукция» — это патроны, снаряды, или бомбы. Просто город не выпускал ничего другого. А «изделие» — это как раз разновидности этой самой продукции. В зависимости от номера, она имела больший или меньший калибр, и большую или меньшую разрушительную силу.
— И, что, вы хотите сказать, что он не мог повеситься? — настаивал Колодников.
Старушка пожала плечами.
— Да, кто его знает. Он же коммунист…
— Был, — попробовал уточнить Колодников.
— Нет, он остался коммунистом, Василий Егорович из партии не вышел. Он всегда честным человеком был. "Я, — говорил, — убеждений не меняю". До сих пор и взносы платил, и на все демонстрации ходил, и на пикеты, когда памятник Ленину свалили. Как время есть, он туда, на площадь, с красным флагом.
— А что же он тогда в бараке жил, если такой идейный и передовик? — поинтересовался Фортуна.
— Да, ему должны были квартиру дать в восемьдесят шестом, а он отказался в пользу одного слесаря. У того уже семья была большая, трое детей. Вот он и отказался, пропустил того вперёд. Дочь его тогда обиделась, несколько дней с ним тогда не разговаривала. А тут эти времена пошли, дома строить перестали, и всё. Так и остался он на очереди первым.
— А жена у него была? — продолжал расспрашивать Колодников.
— Жена года три назад умерла, Нина Анатольевна. Хорошая была женщина, спокойная такая, полная. От рака умерла.
— Дочь у него одна?
— Да, больше не было никого. Она в Железногорске живёт, юридический институт кончала.
Тут в коридоре появилось несколько человек, и деревянный пол барака сразу отозвался на это шумом и топотом. Это были и Потехин, и Сычёв, и Беленко.
— Николай, ты опять у нас тут за крайнего? — засмеялся Колодников при виде криминалиста. Тот развёл руками, в одной из них был неизменный, потёртый дипломат эксперта.
— Да, а кому ещё то тут быть? Мы с Виктором одни на весь город остались.
— Все разбежались?
— А кто будет работать на такую зарплату? И я бы ушёл, если бы жена на рынке мясом не приторговывала.
Колодников невольно хмыкнул. Торговля мясом была выгодная Сычёву ещё потому, что его не решались трясти рэкетиры. Всё же работник милиции. За это он и держался в органах.
— Ну, что тут у вас на этот раз? — спросил Беленко. Этот черноволосый, удивительно обаятельный мужчина был другом Колодникова, поэтому Андрей только махнул головой в сторону закрытой двери.
— Идите, криминальные крысы, вынюхивайте следы преступления.
