«Стрельба с рикошета, стрельба с рикошета», — мысленно повторял офицер. Он прикинул расстояние до цели, мысленно произвел расчеты. Губы его слегка шевелились.
— Не подсказывайте ему! — приказал Харкус. — Он сам все решит.
— Веду стрельбу с рикошета бризантной гранатой, со взрывателем замедленного действия.
Харкус удовлетворенно кивнул головой.
Стрелка секундомера быстро бежала по кругу. Всех охватило волнение, какого никто из офицеров не переживал за целый день.
Харкус поставил унтер-лейтенанту сложную задачу. Чтобы получить хороший рикошет и израсходовать при этом минимальное количество боеприпасов, нужно было узнать состояние грунта, определить угол падения снаряда у цели, вычислить конечную скорость гранаты и тому подобное. Разумеется, многие данные можно было найти в таблицах стрельб, но этого было недостаточно. Гарантий, что и эта стрельба будет хорошей, не было. Все чувствовали, что от этой последней стрельбы будет зависеть общая оценка дивизиона.
Штельтер что-то записывал в огневую карточку. Пот стекал у него из-под каски на брови, капелька пота повисла на кончике носа. Он сдул ее, снова вытер лицо платком и подал команду открыть огонь.
Прошло всего несколько секунд после того, как радист передал по рации последнее слово Штельтера, а далеко впереди раздался выстрел.
Все напряженно смотрели в сторону цели, расположенной между двумя высокими соснами и домиком-мишенью. В пожухлой траве ясно выделялись силуэты мишеней. Сначала перед ними взвились маленькие фонтанчики пыли, а долей секунды позже выплыло облако взрыва.
Штельтер вычислил поправку и громко передал радисту:
— Левее ноль-пятьдесят!
Келлер схватился за голову. Унтер-лейтенант допустил грубую ошибку. Он неверно рассчитал рикошет перед целью и, увеличив дальность, получил перелет. Такая ошибка, как правило, вела к излишнему расходу боеприпасов, что в свою очередь автоматически снижало оценку стрельбы на один балл.
Однако это была далеко не единственная ошибка стреляющего.
Когда Штельтер отстрелялся, все молча уставились на Харкуса.
— Вы эту задачу уже решали когда-нибудь? — спросил майор.
— Только теоретически, на миниатюр-полигоне в училище.
— Чем вы занимались последний месяц?
— Три недели я проболел и…
— Хорошо. — Харкус испытующе посмотрел на Штельтера и добавил: — Тогда я вас поздравляю. С тройкой, и притом заслуженной.
Штельтер был этому рад. Когда он спускался с холма, офицеры, попадавшиеся навстречу, с одобрением кивали ему.
