– Ноуэл? Может быть, это имя?
Гераш щелкает пальцами.
– Точно, Ноуэл.
– Не Леон?
– Не, Ноуэл. Она сказала, что ищет протокол на Ноуэла фэ-эн. Я это хорошо помню, потому что она написала его на бумажке. Тогда я и подумал о Рождестве. Ведь Ноуэл – это что-то рождественское, верно?
– Вы не покажете мне, что она смотрела?
– Хрен его знает, куда я засунул эти бумаги.
– Ч-черт, я ж тебе три раза говорил, чтобы ты их разобрал. – Кеннили показывает на груду папок в углу. – Валяйте, смотрите.
Открыв первое досье, Гераш матюгается. Сверху лежат разрозненные листы.
– Не скажешь, чтобы она была очень аккуратной. Я ей в полном ажуре дела отдавал.
Можно спросить Гераша, уверен ли он в этом, но нет смысла – человек, как правило, помнит, что он делал. Это так похоже на Каролину – считать макулатурой документы, которые многие годы поддерживались другими людьми в полном порядке.
Гераш начинает сортировать листы. Я ему помогаю. Даже Кеннили присоединяется к нам. Мы стоим у его стола и клянем Каролину. Каждая папка должна заключать отчет о происшествии, протокол задержания с фотографией и отпечатками пальцев подозреваемого, его подписку о невыезде, решение о возбуждении уголовного дела. Ни одно дело, как мы постепенно убеждаемся, не содержит необходимого комплекта документов. Многие листы перевернуты и помяты. О нумерации и говорить не приходится.
Кеннили не переставая матерится.
Проходит минут пять-семь, и вдруг мне в голову с запозданием приходит очевидная мысль: беспорядок в делах не случаен. Кто-то сознательно перемешал бумаги.
– Кто еще рылся в этих коробках после Каролины? – спрашиваю я Кеннили.
– Никто. Четыре месяца валяются в углу. Никто, кроме нас, и не знает, что они здесь. Верно я говорю? – обращается он к Герашу.
Тот подтверждает: верно.
– Лайонел, ты Томми Мольто знаешь?
– Скажешь тоже! Я Томми Мольто полжизни знаю. Он прокурором был.
Я вспомнил бы об этом, если бы подумал, – Томми Мольто славился схватками с судьями в Северном филиале.
– Он не заходил сюда, когда Каролина возилась с условниками?
– Может, и заходил, дай подумать. Не, не помню. Он у меня в ведомостях не числится.
– Когда ты его видел последний раз?
Лайонел задумывается.
– Года три назад, может, четыре. За каким-то застольем встретились. Перебросились парой слов.
– Но он не видел эти материалы?
– Слушай сюда, Расти, слушай внимательно! Ты, я, Гераш, она. Больше никто не видел.
Когда мы привели бумаги в порядок, Гераш дважды пересчитывает папки.
