Побеседовал Саша о Рачинском кое с кем из его сослуживцев, доверительно побеседовал. И что же узнал? Что этот тип — самовлюбленный беспринципный эгоист? Что живет он исключительно ради себя? Что выпросился из цеха с интересной для инженера работы в лабораторию только потому, что там зарплата на десятку больше, и даже не постеснялся в этом признаться? Стоп! В лаборатории и информации больше. Но это еще ничего не доказывает...
Пришли ответы на все запросы. Ничего, никаких объяснений таинственного исчезновения инженера. С Челябинского тракторного сообщили, что Рачинский к ним не обращался и на работу на этот завод его не приглашали.
Тяжело вздохнув, Александр поднялся с дивана, прошлепал на кухню. Прямо из-под крана похватал холодной, пахнущей хлоркой воды. Взглянув на часы, заторопился. Лицо его преобразилось, рот невольно растянулся в улыбке, а одеваясь, он задержался перед зеркалом чуть ли не дольше своей сестренки.
6
Утром в понедельник едва только Саша Колосков, приглаживая на ходу мокрый после купания чуб, влетел в управление, его окликнул лейтенант Березкин. До начала рабочего дня оставалось еще минут пятьдесят, но по давней традиции чекисты, особенно молодежь, по утрам собирались спозаранок, чтобы до работы «размять косточки» на спортплощадке во дворе. Господствовали здесь волейбол и городки. Николай Березкин, глыбой выросший перед практикантом, в этих видах спорта новичок, природа создала его явно для других целей: штангой бы ему заниматься или борьбой. Прозвища — редкость в управлении, а его все-таки чаще именовали Подберезкиным — по аналогии с Поддубным. Огорченно рассматривая сломанную пополам городошную биту, Николай выговаривал:
— Спишь долго, дорогой. Ленивым вырастешь. Тебя давно Климов ищет. Да, стой! — жестом регулировщика выбросил он вперед обломок биты, останавливая Александра, рванувшегося к лестнице на третий этаж. — Во двор иди, там найдешь шефа.
Климов стоял возле серой «Волги», в которую инженер-капитан Барков, сотрудник одной из технических служб управления, укладывал два новеньких элегантных чемодана. Пристроив их на заднем сиденье, Барков повернулся к Саше:
— Явился? Садись-ка рядом да береги мое оружие пуще глазу. Последнее слово техники.
— Что-то тяжеловато оно, твое «последнее слово, да и габариты не космические, — поддразнил Климов влюбленного в свои приборы Константина Баркова. — Садись, Саша. А ты, Костя, давай за руль и поехали. Дорогой поговорим.
