Лола убрала книгу в сумку, проверила, взяла ли она права и ключи от «твинго», и вернулась к расследованию. Меньше чем за полчаса она добралась до Монружа.
Она пересекла пустынную парковку и остановилась как можно ближе к бывшей фабрике. На кирпичном фасаде выделялись желтые керамические буквы: «Плиточные полы Франкетти». Над металлической дверью висела ламинированная афиша:
«ЮПИТЕР ТОБИ.
«Сны весны».
При поддержке Регионального совета Иль-де-Франс,
Французской ассоциации содействия культурным связям
и отдела культуры мэрии Монружа».
Выставка открывалась через месяц. Заметив, что дверь не заперта, Лола вошла. Потолочные лампы заливали резким светом просторное помещение, в котором там и сям стояли деревянные ящики, точь-в-точь такие же, как в мастерских Жармона. Обстановка спартанская: смятая постель, потертый кожаный диван «Честерфилд», кое-какая кухонная мебель, стеллаж с инструментами. Полуголый мужчина вскрывал ломиком один из ящиков.
Чувственное и веселое лицо в обрамлении светлых волос, глаза, вероятно, серые или зеленые. А в костюме эпохи Просвещения он бы как две капли воды походил на Луи-Гийома, ботаника, подумала Лола. Он подошел к ней, протягивая руку. Она представилась и объяснила, зачем пришла.
— Комиссар полиции в отставке… Майору Дюгену уже не хватает сотрудников?
— Майору Дюгену не понравилось бы, знай он, что я вмешиваюсь в его расследование.
— Он замучил меня вопросами. Это было тяжело и в то же время интересно. Я мог бы часами наблюдать за работой профессионалов.
— Знаете, Юпитер, обычно я сижу дома, складывая пазлы и потягивая портвейн. Но сейчас у меня открылось второе дыхание.
— Второе дыхание?
— Весна гонит меня из дома. А моей лучшей подруге невыносима мысль, что ее друга Брэда обвиняют в убийстве Лу Неккер. Тем более таком жестоком. По-вашему, этого достаточно?
Он от души рассмеялся, сразу помолодев на несколько лет.
— Вы не обязаны говорить мне, почему поссорились с Лу, — продолжала Лола. — Но мне бы хотелось знать.
Она подошла к стеллажу. Потрогала дрель, скобель, молот, покрытый порошком цвета охры, вкусно пахнувшим карри, скульптурную глину, провела пальцами по ручке механической пилы, пощупала пластиковый пакет с веточками.
— Так не пойдет. Вы мне симпатичны, но играть я не стану.
— Мы играем в игру? Какую?
— Вы будто невзначай трогаете пакет. Вот это я и называю игрой. По-вашему, я мог задушить Лу?
По правде сказать, нет, ей легче представить, как он ласкает рокершу, стараясь отдалить ее от Норы. Чутье подсказывало, что странным у Юпитера Тоби было только имя, которое он себе выбрал.
