— Когда я была подростком, двое мужчин пытались меня изнасиловать, — бросила Ингрид. — И не подмогни мне Брэд, я сейчас не докучала бы вам в этом распрекрасном кабинете, отвлекая вас от важных дел. Вы должны нам помочь, ваше высоко-настоятельство! У Брэда сердце большое, как вся ваша обитель, и мы страшно за него беспокоимся.
Ингрид сидела слишком далеко, чтобы Лола могла как следует врезать ей по лодыжке, поэтому пришлось просто испепелить ее взглядом. Но американку уже во весь опор несло по бескрайним прериям чувств, и обуздать ее не было никакой возможности. Лола уловила едва заметную перемену в лице монахини. Теперь мать-настоятельница была не просто раздосадована, а категорически не согласна с Ингрид.
— Вы не верите словам моей подруги о том, что Брэд ее спас? — спросила Лола.
— Прошу прощения! — процедила оскорбленная в лучших чувствах монахиня.
— А ведь вам бы следовало уважать тех, кто не боится быть откровенным. Откровенность нынче не в цене.
— Дело в том, мадам, что я как раз высоко ценю откровенность. И мне неприятно сообщать вам о том, что ваш друг лишен этой добродетели.
— О чем вы?
— Ну, если вам так хочется знать, этот человек — вуайерист! Он воспользовался простодушием Ромена, чтобы проникнуть в наш сад, и бесстыдно подглядывал за Лу Неккер со своего насеста.
— Насеста?
— Обрезая наши каштаны, он подсматривал за девушкой.
— Вы видели это собственными глазами?
— Как сейчас вижу вас, и из этого кабинета.
Мать-настоятельница поднялась и резким движением отдернула тяжелые шторы. Лола подошла к окну из которого открывался вид на два безупречно подстриженных каштана и мастерские художников.
Молодой человек курил, облокотившись о подоконник, смешливая девушка позировала фотографу — похоже, она успела перебрать какого-то запрещенного законом вещества, из-за широких окон доносился жесткий рэп. Между религиозной и художественной общиной ощущалась заметная дисгармония.
Телефонный звонок прервал размышления Лолы. Сестра Маргарита вступила с кем-то в оживленный разговор о монастырском хозяйстве. Лола взглянула на Ингрид. Едва сдерживаясь, та в упор смотрела на монахиню. Лола шепотом попросила ее успокоиться и направилась к библиотеке, где обнаружила множество старинных трудов по ботанике. Подойдя к картине, она прочитала надпись на медной табличке: «Луи-Гийом Жибле де Монфори, 1745–1794». Уютное кресло, камин и улыбка щеголеватого дворянина в этом просторном строгом кабинете напоминали о радостях жизни. Не удержавшись, Лола схватила книжку и улыбнулась при виде названия. Тут она услышала, что сестра Маргарита завершила разговор.
