Глава третья
Сталинский прокурор
Иван Алексеевич Акулов занимал пост прокурора Союза ССР до марта 1935 года. Он пользовался у своих подчиненных неизменной симпатией. Вот что писал о нем бывший сотрудник Прокуратуры Союза Н. А. Орлов: «Акулов был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком широкой русской души. Любил жизнь, природу. Уезжая в отпуск, любил путешествовать, узнавать и показывать другим новые, красивые места, был тонким ценителем искусства, любил и понимал музыку. Дома это был идеал семьянина, необыкновенно любящий отец. Он высоко ценил дружбу, умел дружить и был верным надежным другом».
Видимо, эти его качества и не понравились Сталину. И хотя Акулов, как и другие лица, стоявшие на вершине власти, слепо выполнял все требования вождя (даже противоречащие закону), тот понимал, что на посту прокурора Союза ССР нужен не такой человек. Интеллигентный и мягкий Акулов явно не подходил для роли организатора массовых репрессий.
Постановлением ЦИК СССР от 3 марта 1935 года (подписано М. Калининым и И. Уншлихтом) И. А. Акулов был утвержден секретарем ЦИК с освобождением от прежних обязанностей.
Новым прокурором Союза был назначен А. Я. Вышинский, сумевший услужливо и безропотно выполнить роль «главного инквизитора» вождя. Его меньшевистское прошлое было предано забвению. За те четыре года, что Вышинский пробыл в должности Прокурора Союза ССР, он сумел полностью завладеть всеми ключевыми позициями юридической науки и практики. Бывший Прокурор РСФСР А. А. Волин в беседе с авторами говорил, что в то время «всюду был слышен голос только одного человека — Вышинского».
Приказы и указания нового Прокурора Союза ССР, и ранее не отличавшиеся мягкостью, звучали теперь более твердо и жестко, особенно тогда, когда речь шла о выполнении всякого рода постановлений партии и правительства. Вышинский требовал от своих подчиненных возбуждения уголовных дел и предания суду должностных лиц и граждан за самые разнообразные провинности: уполномоченных комитета заготовок за то, что они не вовремя вручали колхозам и единоличным хозяйствам обязательства по сдаче зерна; руководителей колхозов и совхозов — за сдачу на убой «здорового стельного скота», а также за утайку скота от учета, за невыполнение планов по мясо- и молокопоставкам, за кастрацию племенного скота; других хозяйственников — за нарушение бесперебойной работы ирригационных сооружений, за антисанитарное состояние хлебопекарен, за сверхурочные работы. При этом нередко предлагалось возбуждать дела немедленно по получении тех или иных сообщений, особенно из партийных и советских органов, а расследование заканчивать в 2—5, максимум 10 дней. Прокуроры нацеливались на проведение «своевременной, меткой, общественно-организованной и жесткой репрессии» (фраза из одного приказа).
