— Тихо, Бобби. — Бранч гладил его по окровавленной голове.
— Двадцать ярдов. Они прямо перед вами. Вы их видите, майор? Вы меня слышите?
Бранч не сердился на Макдэниелса. Он щурился в азотистую пелену. Все равно что смотреть через стакан с водой. Видимость двадцать футов, даже не ярдов, а дальше лес — покоробленный и призрачный. У Бранча заболела голова. Майор почти сдался, но тут заметил движение.
Что-то шевельнулось сбоку. Что-то бледное в проявившейся глубине леса. Бранч повернул голову, но видение уже исчезло.
— Они расходятся. Обходят вас с боков. Если вы слышите, попытайтесь уйти. Повторяю — уходите, спасайтесь.
Рамада по-идиотски хрюкнул. Бранч попытался его успокоить, но штурман впал в панику. Он оттолкнул руку Бранча и дико вопил в сторону темного леса.
— Успокойся, — шептал Бранч.
— Вижу вас на инфракрасном экране. Возможно, вы не в состоянии ходить. Так хоть спрячьтесь, черт побери, если слышите.
Сейчас Рамада выдаст их своей возней. Бранч огляделся и увидел, что рядом болтается его маска. Он взял ее и прижал к лицу Рамады. Это подействовало. Рамада перестал кричать. Он несколько раз глубоко вдохнул. Через секунду у него начались судороги.
Впоследствии люди не осуждали Бранча за смерть Рамады. Даже потом, когда коронеры дали заключение о смерти в результате несчастного случая, мало кто верил, что Бранч не хотел его убивать. Кое-кто считал, что Бранч поступил так из сострадания к изуродованному товарищу. Другие говорили, что у Бранча сработал инстинкт самосохранения и у него не было выбора.
Рамада извивался в руках у командира. Он сорвал маску. Его вопль перешел в агонию.
— Все будет хорошо, — сказал Бранч и опять прижал маску к лицу штурмана.
Рамада весь выгнулся. Щеки надувались и опадали. Он вцепился в Бранча. Бранч не сдавался — прижимал маску к лицу Рамады, словно там был морфий. Постепенно Рамада перестал бороться. Бранч не сомневался, что тот уснул.
По обшивке «Апача» стучал дождь.
Рамада обмяк.
Бранч услышал шаги. Потом шаги прекратились. Он поднял маску. Рамада был мертв. В ужасе Бранч нащупывал его пульс. Он встряхнул тело, которое больше не испытывало боли.
— Что я сделал? — громко спросил Бранч. И стал опять трясти штурмана.
Из рации неслись разные голоса:
— …укрытие… окружены…
— …прицел… готовы…
— Майор, простите меня… по моей команде…
Мастер-сержант Джефферсон тем временем произносила:
— Во имя Отца, и Сына…
Опять послышались шаги, слишком быстрые и тяжелые для человека.