Ах, разве поймешь этих рыбаков! Помешанный, с особым, в отличие от остального человечества, характером народ!
Явился к брату — и сразу на речку. К старой раките — на излюбленное место. Хотел с ним и Илья Трофимович пойти, да прибежала встревоженная соседка: «Трофимович, помоги, корова не растелится». И он, безотказный колхозный ветеринар, уже полтора года находящийся на пенсии, с сожалением развел перед Андреем руками: компанию-де составить не могу, иди один.
Илья Трофимович не обманул брата: рыба действительно задыхалась, действительно окуни, красноперки, густера, лещи, ерши шли к лунке стаями. Андрей сделал не лунку, а целую прорубь и приноровился ловить способом, который рекомендовал брат, — сачком. Даже двухкилограммового налима таким образом вытащил.
Возвратился Андрей с рыбалки под вечер. С богатым уловом. Малость уставший, продрогший, он медленно снимал с себя рыбацкую амуницию — валенки, стеганые штаны, шубу, толстый свитер, делился своими впечатлениями с братом и его женой Верой Игнатьевной — красивой еще пятидесятивосьмилетней женщиной, в прошлом учительницей, ныне тоже вышедшей на пенсию:
— Тишина у вас — в ушах звенит. Аж страшновато, будто ты один на белом свете. Летом то петухи на всю Варваровку орут, то гуси голос подадут, то мотоциклисты трещат, а сейчас — тишина. Пугающая какая-то. Не будь удачливой рыбалки, я бы в Варваровке разочаровался. Больно рядовая она зимой. Полусонная…
Илья Трофимович переглянулся с Верой Игнатьевной: а мы-де и не замечаем, когда село красивее — летом или в зимнюю пору. Мило оно круглый год.
Но оставил свои мысли при себе. Возможно, Андрей и прав: сейчас село и впрямь невзрачное — сплошная белизна. И тишь. Редко у кого замычит проголодавшаяся корова.
Андрей рыбачил каждый день. Правда, до сумерек он теперь не засиживался, не жадничал — Вера Игнатьевна и так не знала, куда девать рыбу. Всех соседей одарила ею, часть посолила. Каждый день варила уху, готовила рыбу заливную и жареную. Мелочь отдавала коту и курам.
Порыбачив, Андрей иногда принимался помогать по хозяйству. Привыкший к малоподвижной городской жизни, он не прочь был теперь поразмяться: кряхтя, разгребал от крыльца до калитки сыпучий морозный снег, ходил по воду к обледенелому колодцу, носил в хату дрова. Илья Трофимович пытался отговорить его от работы, советовал отдохнуть, но Андрей только усмехался, теребя второй подбородок:
— Мне полезно, Илья, жирок сгонять. Скорей бы лето — летом хоть двигаешься больше…
