- Меня зовут Лэнгли, а вот твоего имени, думаю, я никогда не узнаю. Вождь - как он там себя называл? - Бекрнатус, кажется, единственный, кто говорит на цивилизованном языке. Думаю, прежде чем я смогу разговаривать с тобой, мне придется изучить местное хрюканье и бульканье.
- Не обязательно, - ответила она и, сверкая двумя ровными рядами белоснежных здоровых зубов, звонко расхохоталась при виде ошеломленного выражения на его лице. - Меня зовут Патна, а Бекрнатус - мой отец.
- Что ж, очень приятно. - Он все еще не мог прийти в себя от изумления. Извини, если был груб. Наверное, на мне сказывается ваша гравитация - мне немного тяжело у вас.
- Что такое гравитация?
- Попозже я тебе расскажу о ней, а сейчас мне надо поговорить с твоим отцом. Он здесь?
- Нет. Но он скоро вернется. Сегодня он убил человека. Сейчас он, должно быть, утешает жену убитого и его семейство. Вся семья теперь перейдет к другому. А я не могу ответить на твои вопросы?
- Возможно. - Он коснулся кнопки на поясе, включив магнитофон. - Сколько ваших людей говорят на моем языке?
- Только я. И отец, конечно. Потому что мы - Семья, а остальные - Народ. Она выпрямилась, когда произносила эти слова.
- Сколько их здесь? Я имею в виду представителей Народа.
- Почти шестьсот. Эта зима прошла намного удачней предыдущих. Воздух был теплее обычного. Правда, запасы еды быстрее - как это сказать? - быстрее портились. И все же люди жили.
- Зима уже кончилась? Она рассмеялась:
- Конечно. Сейчас почти самое теплое время года. И они думают, что это тепло, подумал он. На что же тогда похожи их зимы? Он поежился при одной мысли о них.
- Расскажи мне, пожалуйста, подробнее о Семье и Народе. Чем они различаются?
- Они есть - и все, - сказала она и запнулась, будто никогда прежде не задумывалась над этим вопросом. - Мы живем здесь, а они живут там. Они работают и выполняют то, что мы им приказываем. У нас есть и металл, и огонь, и книги. Потому-то мы и говорим на вашем языке - ведь мы читаем то, что написано в книгах.
- Могу ли я взглянуть на эти книги?
- Нет! - Ее шокировала даже сама мысль о том, что кто-то посторонний увидит их книги. - Только Семья может видеть их.
- Что ж... Но разве ты не согласна с тем, что меня можно называть членом Семьи? Я умею читать, у меня с собой много вещей, сделанных из металла...
Только сейчас до него дошло, отчего его фляга стала причиной убийства. Она была из металла, а металл для большинства здешних людей являлся запретным, своего рода табу.
