23 сентября Фидель написал своим родителям письмо, в котором поделился своими впечатлениями от первых судебных заседаний. С исключительной теплотой Фидель писал: «Мои дорогие родители! Я надеюсь, что вы меня простите за то, что я поздно пишу вам. Не думайте, что это прошло из-за моей забывчивости или черствости. Я очень много думал о вас, и меня больше всего беспокоит, как у вас идут дела и какие же на вас свалились страдания ни за что и ни про что из-за нас.
Суд уже идет два дня. Он протекает хорошо, и я доволен его ходом. Разумеется, нас осудят, но я должен бороться и отвести наказание от всех невинных людей. В конечном счете людей судят не судьи, а история, а ее вердикт будет в конце концов, безусловно, в нашу пользу.
Я взял на себя свою собственную защиту и, думаю достойно воспользовался этим правом. Больше всего я хочу, чтобы вы не считали, будто тюрьма является для нас чем-то отвратительным. Она никогда не бывает такой для тех, кто защищает справедливое дело и выражает законные чувства всего народа. Все великие кубинцы, которые создавали нашу родину, прошли через те же испытания, через которые нам приходится идти сейчас.
Кто страдает за нее и выполняет свой долг, всегда найдет в своей душе более чем достаточно сил, чтобы спокойно и уверенно переносить превратности судьбы. Речь идет об одном-единственном дне; если сегодня судьба преподносит нам часы горечи, то это потому, что свои лучшие времена она заготовила нам на будущее.
Я абсолютно уверен, что вы поймете меня и постоянно будете помнить, что ваше спокойствие и мир будут для нас лучшим утешением.
За нас не беспокойтесь, не тратьте ни энергию, ни средства. Нам ничего не надо, обращение с нами нормальное...
Впредь я буду писать вам чаще, чтобы вы знали о нас и не беспокоились. Любящий и часто вас воспоминающий сын
Фидель».
Батиста внимательно следил за ходом процесса. Он был раздражен самим фактом предоставления Фиделю права вести самому свою защиту, ибо это позволяло ему не только надевать традиционную тогу адвоката и занимать место в ложе, отведенной для защитников, но и самое главное — вести опрос свидетелей и обвиняемых, чем мастерски пользовался Фидель для разоблачения преступлений, совершенных армией и полицией. Само присутствие Фиделя в зале поднимало дух остальных обвиняемых и влияло на атмосферу судебных заседаний.
Было сфабриковано заключение тюремных врачей о том, что Фидель в силу болезни не может физически присутствовать на суде и его дело следует выделить в отдельное судопроизводство. Несмотря на то, что суду было представлено личное заявление Фиделя о его хорошем самочувствии, а через некоторое время и заключение независимых врачей, осмотревших Фиделя в камере и пришедших к выводу, что он вполне здоров, суд все же настоял на своем. Фидель больше на общем процессе не появлялся.
