На твёрдой поверхности легко, оказывается, изучать её внутреннюю анатомию, где пустоты, где дно, от этого я страшно возбуждаюсь. То, во что я упираюсь, — крепкое тело, а не жёсткий матрас, это точно. Я опускаюсь на локти и несмело целую её в плечо. Надо сказать, мы с Катрине никогда не целуемся, даже во время соития.
Всхлипы сменяются завываниями. Я пугаюсь: только бы она не начала разговаривать.
Она начинает.
— Сигбьёрн?! Ещё. Ещё. Говори со мной!
— Хорошо, правда? — пытаюсь я.
— Да. Хорошо. Нет. Скажи, что тебе. Ещё. Скажи, что тебе. Ещё. Ещё. Скажи, что тебе охуенно нравится выёбывать мою пиздёнку.
Она перешла на «шо» и «ишо».
Я бормочу нечто нечленораздельное.
— Нет! — визжит она. — Скажи как я хочу!
— Слушай, подумай о соседях, — урезониваю я.
— НЕ БУДЬ ТАКОЙ ЗАРАЗОЙ! — шипит она. — Насрать на соседей. Ну! Давай скажи: мне охуенно нравится выёбывать твою пиздёнку!
В её устах эти слова звучат довольно эффектно. К тому же, строго говоря, мне её вагина не кажется пиздёнкой. И я предпочитаю для неё более цивильные названия. Но соловья баснями не кормят.
— Мне нравится выёбывать твою пиздёнку, — повторяю я почти шёпотом.
— Да. Так. Так-так.
Я ложусь на бок и принимаюсь массировать её твёрдые, как резиновые заклёпки, соски, повторяю «пиздёнка» ещё раз, чтоб уж без претензий.
Но нет.
— Скажи, что я блядь. Скажи, что у меня пизда за уши заворачивается.
Боже правый.
— Пизда блядская, — пытаюсь я творчески развить сюжет. Она теперь сама качает меня так, что я могу ничего не делать. Меня начинает разбирать, в крестце завинчивает. Чтобы не кончить раньше времени, я принимаюсь думать про белую кухню со стеклянными вставками и неизбывными фацетками.
— Пизда блядская. Блядь пиздённая. Блядская блядь, — повторяет она как заведённая. — Ну ещё! Ещё! Насаживай меня на свой хуй!
А я чем занимаюсь? Эх, раз, ещё раз, ещё, похоже, много-много раз. Сегодня здорово как никогда. Вдруг до меня доносится музыка. Басы. Медленная мелодия. Подробности не разобрать из-за Катрининых воплей.
— Ну же, ну! Выеби меня.
— Я тебя ебу.
И это чистая правда. Потом я ещё по доброте добавляю в довесок «в блядскую пиздёнку».
— Нет! Представь, что под тобой другая, девка съёмная. Прикинь. Такая смазливая пампушка. А я сижу рядом и смотрю на вас.
Она тоже перешла на шёпот.
— Смазливая пампушка, — удаётся мне произнести, хотя и рассеянно. Мелодия какая-то знакомая.
— Ну давай, давай. Вот твой мокрый раздутый хуй ныряет в неё, потом выходит. И так долбит, долбит. А я смотрю.
