Подъехали к участку. Меня вытряхнули из машины. Эти вонючие, самодовольные ублюдки выполнили план на сегодня. Теперь они и пальцем не пошевелят, чтобы забрать моих бывших фрэндов. А Бог молчит, хоть и все видит. Ну кто сказал, что он не фрайер?!
Меня втолкнули в ярко освещенную выбеленную контору, в которой повисла устойчивая вонь туалета, блевотины и дезинфектантов. Я предстал перед четверыми забралами, которые сидели за столом и дринкали чай из больших кружек. Я бы тоже не отказался от глотка крепкого горячего чая, но они почему-то мне не предложили. Вместо этого мне протянули старое, ржавое зеркало. Я заглянул в него и содрогнулся, так как вместо вашего красивого молодого рассказчика на меня смотрел какой-то страхублюдок с окровавленным ртом, распухшим, синим носом и слезящимися щелками глаз. Заметив мое невольное отвращение, копполы дружно заржали, а старший из них, со звездочками на плечах, спросил:
— Ну, так что ты нам хотел рассказать, соколик?
Я презрительно фыркнул и достойно ответил:
— Пошли вы все в задницу, а ты, буй с бугра, первым. Я не скажу ни слова, пока здесь не будет моего адвоката. Я знаю законы не хуже вас, козлы безрогие.
Они опять громко рассмеялись, и старший сказал:
— Ну, что же, ребята. Придется убедить его в том, что он не прав. Знание законов не освобождает от ответственности.
Тут уж они, конечно, вволю потешились надо мной, показав пятый угол. И, наверное, убили бы, не останови их многозвездный инспектор. Затем они дружески предложили мне сесть. Некоторое время мы беседовали, как добрые знакомые. Потом в комнату зашел П. Р. Дельтува, офис которого находился в этом же здании. Он выглядел мизерэбли и с сожалением сказал, увидев меня:
— Итак, это случилось, Алекс-бой, не так ли? Все, как я и предполагал. Бедный, бедный, бедный парень.
Он повернулся к копполам и поприветствовал их:
— Добрый вечер, инспектор. Добрый вечер, сержант. Добрый вечер всем. Конец нашему сотрудничеству. Боже! На кого он похож. Вы только взгляните на него…
— Насилие порождает насилие, — изрек инспектор. — Он оказал сопротивление при аресте.
— Больше я ничего для тебя не могу сделать, — сурово посмотрел на меня Дельтува.
— Может, хотите вмазать этому подонку, сэр? Не стесняйтесь. Мы его с удовольствием подержим. Понимаем, каким он стал для вас разочарованием.
И тут Дельтува сделал вещь, которой я от него никак не ожидал. В высшей степени непедагогичную вещь, скажу я вам. Он подошел ко мне вплотную и с ненавистью плюнул мне в лицо. Потом вытер рот тыльной стороной ладони. Пораженный, я вытащил свой окровавленный платок и принялся утираться, повторяя как заведенный:.
