— От мертвого худа не бывает, а от живого и добра редко увидишь, — зевнув, пробормотал помещик. — Сам я табакерку достать не могу, заклятие на роду нашем. А нечистая сила в лабаз тоже сунуться не может, поскольку освятил его священник местный, уже лет десять назад. Поэтому и нужен пришлый человек — отчаянный.
Он задумался и добавил.
— Отчаянный, храбрый, но к тому же и подлый. С окаянной головой. Чистому человеку та вещица в руки нейдет, а нечисть и близко к лабазу подойти не может. Вот сколько ко мне уже людей приезжало, а все какие-то благородные попадались. Так и уходили ни с чем.
— Сдается мне, Антон Ильич, хотите вы меня обидеть? Никак на лице моем написано, что я низкий и бесчестный?
Помещик лишь похлопал попутчика по плечу.
— Да полно вам, Сергей Платонович обижаться. Чай не на государевом приеме. А ежели вы такой честный и благородный, то прикажите поворачивать обратно. Все равно у вас ничего не выйдет.
Офицер молча покусывал губу и разглядывал ухмыляющегося помещика.
— Ладно, — наконец подал он голос, — чего уж греха таить. В святые угодники я точно не гожусь.
Неожиданно лошадь жалобно заржала и встала, как вкопанная. Помещик встрепенулся.
— Сергей Платонович, дорогой, есть пистоль?
Офицер отчаянно оглядывался по сторонам, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть в непроглядной тьме.
— Стреляй по кустам! Бог виноватого сыщет! — запричитал помещик.
— Да нет у меня оружия никакого, — огрызнулся офицер, испуганно пялясь в ночной лес.
Неподалеку в темноте мелькнули два красных огонька. Раздался громкий рык.
— Гони, ирод. — Прикрикнул на застывшего возницу помещик. — Привалился к облучку, как свинья к корыту.
Очнувшись от наваждения, возница дернулся, схватил вожжи и начал судорожно их дергать.
— Н-но, давай родимая, — почти умолял он испуганное животное.
Наконец лошадь захрипела и, что есть мочи, рванула вперед. Повозка летела вслед за обезумевшим животным, подпрыгивая на ухабах и колдобинах. Казалось еще немного, и она перевернется. Но, Бог миловал, а уже через несколько минут лесная чащоба закончилась и в ярком свете луны показались господские поля, вслед за которыми тянулись редкой вереницей убогие крестьянские домики.
— Слава Богу, вот и Ивановка, — перевел дух помещик.
* * *
Ужинать сели уже за полночь. Разбуженная дворня зажгла свечи и накрыла стол.
— Давай сперва по водочке дерябнем. — Антон Ильич придвинул к себе рюмки. — Моя Анисья знатное белое винцо делает. Как выпьешь, так даже за душу берет!
