Игорю срочно позвонили и вызвали обратно прямо с пляжа. Поставщики задумали редкостную гадость, решив кинуть своих партнеров на хорошие деньги. Бизнес требовал срочного присутствия. Игорь вылетел сразу же, Милена осталась в Египте. По приезду в родной город, Игорь снял трубку зазвонившего телефона и услышал от брата своей любимой кучу гадостей. Это было слишком неприятно. И теперь, когда Игорь несся на своем джипе по пустынному шоссе, он думал о Богдане.
Богдану Тихомирову совершенно не было в этот момент дела до мыслей Игоря Чернова.
И совершенно напрасно.
* * *
Соседка Эдуарда Соловьева услышала леденящий душу крик примерно в половине второго ночи. Женщине не спалось. Ей предстояло приготовить серьезный доклад в аспирантуре. Она готовилась и поэтому еще не ложилась.
Крик оборвался странным звуком, похожим на выстрел. Потом была тишина. Тишина, от которой кровь замерзала.
Но крики раздавались в квартире соседа и раньше. Однажды она все-таки вызвала милицию, а потом, когда сосед откупился от ментов толстой пачкой «зеленых», кто-то регулярно стал поджигать ей дверь и резать автомобильные покрышки. Женщина предпочла не связываться, хотя крик напугал ее.
Если бы она поняла, что в квартире напротив только что убили человека, она перепугалась бы до смерти.
Но она готовила доклад. Через пять минут она забыла о крике.
* * *
У Кирилла Миронова была примета: если день начинался с подгоревшей яичницы, то хорошего ждать не приходилось. После вчерашнего распития водки в компании своих коллег милиционеров башка трещала, как орех, немилосердно прихлопнутый дверью. Туго соображая, он поднялся по будильнику, сходил в туалет, принял душ, побрился и отправился на кухню готовить завтрак. Жена была в ночной смене, соответственно, никто не встал с утра и не приготовил ему завтрак. Пока на сковороде жарились три яйца, Кирилл одевался и смотрел новости. В очередной раз передавали сводку из Чечни. Новости были интересными. Кирилл засмотрелся и опомнился только тогда, когда из кухни потянуло паленым. Яичница не просто подогрела. Снизу она покрылась угольно-черной коркой и премерзко воняла. Раздраженный Кирилл выбросил еду в мусорное ведро и, удовольствовавшись бутербродом, поехал на работу. Помимо яичницы, ему дважды наступили на ногу в автобусе, в ларьке не оказалось его любимых сигарет, да еще и какая-то собака облаяла прямо перед отделением. После такого точно ничего хорошего не приходилось ждать. В отделении начальник распекал местного Пикассо, который намалевал плакат на проходной. На шедевре художника, гласящей, что на входе нужно предъявить пропуск, была изображена схематичная фигура человеческого существа с кроваво-красным маникюром и симпатичным перстеньком, держащая в руках служебное удостоверение. С фотографии удостоверения на мир хмуро взирал мужчина в форме, анкетные данные тоже были мужскими. Самое поганое, что плакат провисел пару дней и никому в голову не пришло, что нормальным мужикам как-то не свойственно красить ногти красным лаком. А сегодня с утра проныры-журналисты, узнавшие об убийстве раньше милиции явились в отделение и подняли ментов на смех. Начальник, на секунду прервавший свое увлекательное занятие нелюбезно посмотрел на Кирилла и ткнул ему пальцем в направлении дежурки. Кирилл тяжело вздохнул и открыл двери, пытаясь предугадать, что его ждет сегодня и удастся ли ему отвертеться малой кровью.
