— Не страдай из-за меня, Танюша. Я не заслуживаю.
— Но что я скажу… другим людям?
— Как есть, так и скажи.
— Ты не будешь возражать?
— Не буду.
Что было говорить дальше? Я не знала. И произнесла то, что уже через минуту показалось мне непостижимо глупым (но ведь и все происходящее было непостижимым!):
— Подруги спросят меня, почему больше не приезжает машина…
— Многие машины, которые раньше подъезжали к нашему дому, теперь уж не подъезжают.
— Но то, ты знаешь… совсем иное. Про то не спрашивают.
— Скажи всю правду.
— Мы с тобой… совсем не будем больше видеть друг друга?
— Первое время… не будем… Потому что каждый раз возвращались бы к этой ночи, к этому разговору.
— И ты не соскучишься?
— Я поступаю как плохой отец и плохой муж. Так вышло. Изображать из себя при этом хорошего отца значило бы быть и плохим человеком. — Отец через силу добавил: — Хотя плохой отец и есть плохой человек. Но я не хочу быть еще и лживым. Пусть все знают, каков я есть… по отношению к тебе и к маме. Хоть в этом я найду очищение.
Что было еще говорить? И зачем? Но я вдруг спросила:
— Как ее зовут?
— Кого?
— Ну, ее…
— Ларисой.
— Как?! Ты, значит… мою куклу назвал в ее честь?
— В ее… Прости меня. И здесь виноват!
— Но зачем же… зачем, объясни еще раз, ты говорил маме: «Танюшу пожалей»? А сам пожалел Ларису? Нечистая сила! — неожиданно для самой себя произнесла я.
Он еще раз прижал меня вместе с подушкой и одеялом. Но так, что оттолкнуть его я не смогла…
— Отец думал, что я смогу заснуть от снотворного? Но я не спала, — на следующее утро, когда машина с поднятым верхом последний раз прощально отчалила от нашего подъезда, сказала мне мама. — Я слышала звуки ваших голосов — только звуки! — и до утра думала… В том положении, в каком мы с тобой оказались, облегчение вроде бы искать бесполезно: ни друзей, ни отца, ни мужа. Ни справедливости… Ни пощады! Но я поняла, что облегчение все-таки есть. Оно — в нашей с тобой любви. В неспособности кого-либо на земле нас разлучить… Теперь даже спать будем вместе. Ты согласна? Чтобы и ночью не разлучаться.
— Конечно… Прижмемся друг к другу — и нам станет легче!
— Спасибо, доченька.
Мама не была сентиментальной, наоборот, она считалась сдержанным человеком. Слово «доченька» я услышала от нее впервые.
— Но, мамочка… — почти шептала я. — Ты ведь такая красивая. Даже сейчас… Посмотри на себя в зеркало! Почему же отец?.. Как он смог?
— Наверное, это случилось не сейчас. То есть началось…
