«Торопится сообщить какую-то новость», — мысленно съежилась я. Ждать плохих новостей — это тоже профессия матери. Рашель задыхалась от спешки: ей надо было поделиться со мной каким-то чрезвычайным событием.
— Присядь, отдышись… умоляю тебя!
— Нет, сперва ответь: может ли адвокат…
— Ты спрашиваешь об адвокатах вообще или конкретно обо мне?
— О тебе.
— И какую же свою родственницу придется мне вызволять?
— Свою дочь.
— Тебя?
— Не тревожься… — Бдительней всего она оберегала меня от беспокойств. «Из-за них все болезни!» — разъяснила ей как-то соседка.
— Какие же законы ты нарушила? — все-таки предельно напряглась я.
— Залепила Эвересту пощечину и плюнула ему прямо в глаза.
Чтобы моя деликатная дочь такое себе позволила, должно было стрястись нечто невообразимое.
— За что ты его? Он посягал…
— Нет, он не посягал на мою женскую честь. — Рашели было уже четырнадцать. — Не тревожься.
— Тогда почему?
— Он собрал нас на корте и объявил: «Сегодня у нас с вами праздник! Великий закон вступил в силу! Отныне за каждое насилие над нами родителей мы имеем право жаловаться в полицию. Подавать на них в суд!» Некоторые страшно обрадовались. А я спросила: «Ты собираешься жаловаться в полицию на свою маму?» Он преспокойно мне отвечает: «Если она совершит физическое насилие… или что-нибудь оскорбляющее меня… Нам предоставили право! Можно даже нарочно что-нибудь сделать, чтоб заслужить шлепок. А как его отличить от удара? Закона, чтобы они на нас могли жаловаться, нет, а чтобы мы на них — есть… Одним словом, они теперь в наших руках. Отныне мы можем от них добиться чего угодно!»
Власти над сверстниками Эвересту уже не хватало — он возжелал власти и над родителями.
— Представляешь, кое-кто ему поддакивал, аплодировал. Остальные молчали… А я спросила: «Значит, вместо того, чтобы защищать маму, будешь на нее нападать?» Он отвечает: «Не только же им нападать на нас! А ты по-прежнему оглядывай мир из-под маминой юбки». Тут не знаю, что со мной сделалось… Я подошла к нему и сказала: «Сейчас ты получишь не шлепок, а удар. Который можешь выдать за шлепок… чтобы не выглядеть униженным. А можешь выдать удар за удар. И донести… Кому угодно! Хоть в полицию, хоть в Кнессет… Хоть президенту. Хоть в Организацию Объединенных Наций!» И вмазала Эвересту, а потом плюнула. Мама, неужели принят такой закон?
— Принят… Но он против садистов и хулиганов. Они, к несчастью, встречаются и среди родителей тоже. Вообще, со всем, что охраняет детей, я согласна. — Я так прижала к себе Рашель, что дочери стало ясно: под всеми детьми я подразумеваю ее.
