– А я все равно загипнотизирую, – вдруг разозлился Миша и стал делать в мою сторону какие-то пассы, сопровождая их заунывными заклинаниями.
Тут уже разозлилась я не на шутку: что это за метафизическое насилие, что это за духовная агрессия!
– Все это чушь! – отмахнулась я. – Ничего у вас не выйдет, все вернется вам же на голову!
Он затрясся от ярости и стал с новой силой насылать на меня свои чары, завывая и поводя руками.
– А я не сплю, а я не сплю! Ничего у вас со мной не получится, злой колдун!
И осеклась – вспомнила, как «через леса, через моря колдун несет богатыря»… И ведь то – богатырь, а то – хлипкая я. Екнуло во мне что-то.
А он как завопит страшным голосом, как полыхнет глазами, как изогнется дугой – вскинул над головой руки и стряхнул их на меня:
– Я тебя проучу! Жутху на тебя нашлю! Скоро умрешь, скоро умрешь!
– Ну вот, – промелькнуло у меня, – ухитрилась поссориться с бурятским магом! А ведь у меня дети маленькие, и сама я некрещеная, совсем беззащитная перед его силами зла!
Ответила ему гордо и безумно, потому что ведь я все-таки знала, что «умру на заре», и что «умру я не на постели при нотариусе и враче», и что, во всех случаях, – «то Бог меня снегом занес, то вьюга меня целовала»:
– Я-то умру как поэт, а вы останетесь жить как жалкий, бездарный, пошлый графоман!
Отшвырнула эклер, тряхнула волосами, вышла из комнаты, стуча каблуками, шваркнула дверью. Побежала домой – что делать? Конечно, писать стихи, что же еще?
На следующее утро Миша пришел ко мне, похмельный и повинный:
– Прости меня, дурня. Пьян я был в стельку. Ничего не соображал. Ничего не помню. Так скажи, правда ли мои стишата так безнадежны?
– Правда, – ответила я.
– Понятно, – вздохнул он, – а я их так вдохновенно писал, так надеялся их напечатать… Ладно. Приходи ко мне, я тебя и так вылечу.
– Нет, – сказала я. – Я к вам никогда не приду. И не буду лечиться. Если Бог захочет, Он Сам меня исцелит. А нет – буду страдать.
Через несколько дней бурятский маг собрал вещи, отослал по железной дороге «Тюльпан» со стульями в Улан-Удэ. Снегиревы все-таки вытурили его. Он и укатил восвояси.
Долго еще потом кружила всякая нечисть по его следу, прибивалась к Снегиревым, выпытывала «магические секреты». Прочухал про это и Щуровский, прославившийся тем, что еще во времена Советской власти принимал у женщин роды под водой. Было у него несколько смертных случаев, но он как-то отмазался. И вот он зачастил к Снегиревым, расспрашивая про Мишу и его методы. Даже магнитофон включал тайком – под столом, в приоткрытом портфеле. Но Снегирев его в этом сразу разоблачил.
