– А какая сейчас температура? – довольно сурово спросил он, стараясь делать вид, будто ничем он здесь не удивлен. «Вообще надо вести себя естественно, – мелькнуло у него, – только в этом случае никогда не попадешь впросак. Приехал отопление исправлять – так исправляй!»
– Температура? А что – надо? Я не знаю, я не мерила, но сейчас могу померить, хотя, честно говоря, чувствую и без того, что все очень-очень плохо.
– А вы не знаете – тут нет чего-нибудь грязненького, замурзанного – вроде старого халата? Или хотя бы фартука. А то я боюсь испачкаться. Работа все-таки грязная.
– О, конечно, – сказала она, смутившись, – надо там, в ванной, порыться. Но у меня все должно быть чисто…
– Какое! Это так, одна видимость. А только тронешь, там такая грязища пойдет. И потом есть такие места, потайные уголки, куда никаким мытьем не достанешь. Застоявшаяся такая грязь. Впрочем, ничего, я сейчас рукава повыше закатаю и – вперед. Сначала здесь все сделаем, прямо в этой комнате. Прежде всего, выпустим весь воздух, – стал объяснять он.
– Воздух? – побледнев, переспросила Катюшка и даже приподнялась на своем диване.
– Конечно! Если его специально не выпускать, он скапливается, все там забивает и образует пробки. А от этого нарушается вся циркуляция: система застопоривается.
«Пусть знает, что я – человек дела, – подумал Андрюша. – Это никогда не повредит».
– А откуда же там воздух, вроде никакого вздутия… Воздуха там, кажется, у меня никакого и нет, – жалобно пискнула Катюша.
– Это только так кажется на первый взгляд, а вот я как крутану, вы сразу услышите: сначала будет такой звук – «пу-уф, пу-уф», потом все зашипит, засвистит, потом раздастся громкое урчание, а следом – как частые выстрелы: тра-та-та-та-та, пулемет такой.
– Ой! – воскликнула Катюша и вытерла невольную слезу…
– А что у нас с тазом?
– С тазом? У меня на нем шарф… Боюсь, что таз у меня совсем плохой. Самое слабое место.
– Это плохо… А что он – подтекает? Прохудился совсем?
– Не-ет, просто искривленный, перекошенный.
– Старый, что ли, совсем? – буркнул Андрюша. Катюша ему положительно нравилась.
– Нет, не то чтобы такой уж старый. Но – знаете, тяжести приходится таскать.
– Ладно, посмотрим, что там у вас за таз такой. Может, сгодится еще.
– Так что – снимать шарф?
– Да уж шарф мне совсем ни к чему. Но если таз пришел в полную негодность, тогда можно – ведро.
– Как ведро! Ведро-то – зачем?
– Лишь только весь воздух выйдет – тут же и вода забулькает, закапает, а потом как ливанет.
