Я очень устал, после психоэмоционального сотрясения мозга кружилась голова, но откладывать поездку на завтра не имело смысла. Если хочешь чего-нибудь добиться от Никки, с ним лучше встречаться ночью.
«Форд» я оставил в самом начале Хоу-стрит. Идти оттуда довольно далеко, зато по возвращении есть шанс найти машину на месте, возможно, даже с неразобранным двигателем и четырьмя колесами.
Несколько минут ходьбы и, обогнув железнодорожную станцию, я оказался у переднего фасада здания, спроектированного Сесилом Мейси, которое до сих пор удивительно красиво, несмотря на грязь, лупящуюся краску и граффити. Как и все лучшие творения этого архитектора, оно построено в агрессивно-мавританском стиле: центральным элементом является массивное окно продолговатой, неуловимо фаллической формы, а по бокам его мини-копии. Украшения той же формы венчают стены, подобно зубцам или застывшим волнам кирпича. Во внутренней отделке преобладают зеркала, мрамор и позолоченные ангелы, за что огромное спасибо Сидни Бернштейну>[20] или одному из его «негров»-помощников.
В 1931 году здесь открылся один из кинотеатров сети «Гомон», который, подобно другим крупным заведениям довоенной поры, пережил расцвет и тихо скончался ровно тридцать лет спустя. Но в 1963-м какой-то кладбищенский вор раскопал могилу, устроив на ее месте закрытый киноклуб с помпезным названием вроде «Регал» или «Маджестик». Следующие двадцать три года там крутили мягкое порно для переутомленных банковских служащих, продавая клубные карты по недосягаемым для чумазой бедноты ценам. Потом кинотеатр снова умер; о второй кончине не скорбел никто, так что Никки купил его почти что даром. Возможно, мой друг даже поминал покойного, слушая «Марш смерти» из оратории Генделя «Саул».
Лучшего дома для Никки не придумаешь, особенно учитывая то, что в нашем мире он тоже гостит во второй раз.
Главная дверь накрепко заколочена досками, поэтому я подошел к заднему фасаду здания и по водосточной трубе влез в открытое окно. Вообще-то парадный вход забили по приказу муниципалитета, но Никки забаррикадировался еще тщательнее. В принципе, зная расценки и условия, его услугами воспользоваться можно — только большинству обывателей они совершенно не нужны.
Внутри было темно и холодно: тепло для Никки — очередной недруг, от которого нужно держаться подальше. Когда по широкому пустому коридору я шагал к кинопроекционной кабине, ноги жалил ледяной, явно арктического происхождения воздух. Стоило постучать, как купольная камера слежения повернулась, чтобы получше меня рассмотреть. Вообще-то до этого попались три другие камеры, значит, Никки уже знал, кто пожаловал в гости, но ему нравится напоминать: все мы под колпаком полиции, слежка не прекращается ни на минуту. Дело не только в безопасности (хотя к ней он относится серьезнее, чем Имельда Маркос
