— Значит, развлекаетесь, — проговорил он. — Впрочем, почему бы и нет? Умение смеяться обогащает жизнь. Если хотите, можете звать меня Гвиллемом. Мое чувство юмора возбуждают вещи, от которых другие рыдают.
По бескровному лицу и апатичному голосу казалось, у Гвиллема вообще нет чувства юмора, однако, решив подыграть, я кивнул: мол, все ясно, понятно, здорово. В какой-то мере это действительно было здорово. По опыту знаю: если парень с самого первого слова кичится своей крутизной, значит, моральная устойчивость у него не прочнее бланманже, и он боится, что новый знакомый станет его презирать. Вот это уже какая-никакая информация!
— Ну, расскажите что-нибудь смешное! — предложил я.
— Да, пожалуй.
Взгляд Гвиллема метнулся за мое плечо, и даже не обернувшись, я понял: он не один.
Секундой позже появилось подтверждение: в каком-то метре от меня под тяжелыми ботинками заскрипел гравий.
— За последнюю пару дней я многое о вас узнал, — чуть ли не рассеянно продолжал Гвиллем. Он снова посмотрел куда-то вдаль, через широкий поток транспорта и, почувствовав прикосновение напоенного дымом ветерка, прищурился. — Вы зарекомендовали себя неплохим специалистом и отнюдь не дураком. Отсюда и вопрос: зачем вы этим занимаетесь?
Его слова разбудили воспоминания о недавних разговорах, и я начал догадываться, кого увижу, если обернусь.
— Зачем я занимаюсь «этим» — чем именно? — уточнил я у милого Солнечного зайчика.
Гвиллем нахмурился и шумно выдохнул, но вкрадчиво-апатичная интонация совершенно не изменилась.
— Кастор, я тоже не дурак. Попытаетесь провести — у меня тут же испортится настроение.
— Буду иметь в виду, — кивнул я. Парень я нетерпеливый, рыбалкой даже в лучшие времена не увлекался. Зачем, спрашивается, часами мерзнуть у лунки, если можно швырнуть гранату, и дело с концом? — Вы хотите узнать, чем я занимался в церкви и чье сердце там бьется? Интересуетесь, как этот пульс связан с жутким дерьмом, которое сейчас творится в Западном Лондоне, и с сегодняшним захватом заложников в том числе? Возможно, пытаетесь выяснить, кто такая Джулиет Салазар и какую роль во всей этой истории она играет? Верно я излагаю?
Гвиллем пронзил меня огорченно-удивленным взглядом: таким смотрят на престарелых родственников, когда они надевают панталоны себе на голову.
— Я имел в виду девочку, — тихо сказал он. — Ту малышку, которой вы недавно дали столь трогательное обещание. Если, конечно, речь не шла о другой малышке. Может, у вас порочная страсть к детям?
