Глаза мои были закрыты, возможно, потому на этот раз отклик я почувствовал острее, или же у призраков есть приливные ритмы, перемещающие их, как луна перемещает море. Главное, Эбби находилась здесь, пусть далеко, в темноте, но нас разделяло лишь расстояние. Казалось, сейчас я раздвину город, словно занавес, и притяну ее к себе.
А потом все разом оборвалось. Только сейчас я был к этому готов и каким-то неведомым инстинктом в момент обрыва связи увеличил силу звучания. Трудно сказать, изменилось что-нибудь или нет, но создалось впечатление, словно я бросаю копье в сорвавшуюся с крючка рыбу. Чувство направления заострилось до предела: Эбби и я, охотник и пугливая лань, словно примерзли к противоположным концам неподвижного звукового осколка.
Перестав играть, я еще долго не открывал глаза: пытался сконцентрироваться на звучащих глубоко в душе отголосках эха. Они были по-прежнему сильны. На этот раз я подошел совсем близко и не сомневался: Эбби не только слышала меня, но и видела. Через всю ночь, через весь город мы смотрели друг другу в глаза.
— Я иду за тобой, — пробормотал я. — Не бойся, малышка. Знаю, тебе пришлось страдать, но осталось совсем немного. Я спешу к тебе.
— Как мило! — совсем рядом раздался мужской голос. — Можно будет потом сослаться на ваши слова?
Я резко обернулся, и голова едва не слетела с плеч, по крайней мере ощущения возникли именно такие, а боль стала одновременно глубже и сильнее.
Неподалеку от меня у барьера стоял брюнет с прилизанными, как шерсть на выдриной заднице, волосами. На узком лице доминировал ястребиный нос, а выражение… Словно у судьи по уголовным делам, которому в субботу вечером пришлось избирать меру пресечения для футбольного фаната, задержанного в нетрезвом состоянии. Поджарое жилистое тело скорее напоминало вымоченный хлыст, чем засохший от недостатка питания побег. Белоснежный плащ резко выделялся на фоне черного костюма, такой у меня ассоциируется с одеянием священника. Так и есть, он не судья, а священник, отказавшийся отпустить грехи после долгой путаной исповеди. «Все ваши грехи зафиксированы документально и могут быть использованы против вас».
— Феликс Кастор! — позвал незнакомец. Голос хорошо поставленный, мягкий и начисто лишенный эмоций — на секунду вспомнился голос Стивена Хокинга,>[37] пропущенный через вокодер.>[38]
— Да, да, тоже рад знакомству, — протягивая руку, отозвался я. — А в чем проблема?
Незнакомец посмотрел на мою руку, а затем демонстративно отвел взгляд. Очень жаль, тактильный контакт явно не помешал бы: я тотчас набросал бы шпаргалки.
