– Сховаем под камнями? – деловито осведомился Лисица, вытирая кинжал о бездыханное тело.
– Пусть лежит, – ответил Палий. – Покойный слишком любил деньги.
В воздухе блеснула серебряная монета. Сильные пальцы раздвинули челюсть и вставили новенький рубль в сжатые предсмертной судорогой остатки зубов.
– Холера ясна! – четко обозначил проблему пан Ляшко.
– Грошей мало, – согласился с ним Лисица.
Сумма выкупа оказалась совершенно иной, нежели ранее представлялось запорожцам. Данила задумался на секунду и задал неожиданный вопрос:
– У пана маршалка ты, друже, войсковым господарством ведал?
– То есть так, – подтвердил бывший интендант панцирной конницы.
– Где ближайшая страховая компания находится, знаешь?
Пан Ляшко недоуменно взглянул на товарища, яростно почесал в затылке и осторожно ответил:
– То в Варшаве, проше пана. Це дерьмо известное.
С оценкой деятельности страховщиков Палий – по неведомым причинам! – был полностью согласен, но вслух сказал иное. Прозвучало задумчиво:
– Дерьмо, так дерьмо. Это тоже деньги. Запорожцы спорить с голдовником не стали – ему видней.
– Будем кидать? – оживился Лисица, удачно ввернув понравившееся ему выражение.
– Будем, – кивнул Данила.
– На сколько?
– Тысяч на пять. Или десять. Хватит с лихвой.
Сказано было небрежно. Названная цифра представлялась вполне достаточной для выкупа любимой. О том, что в колоде европейской политики появился новый джокер, молодому запорожцу известно не было.
Легкий экипаж пролетел по Диван йолу от султанского дворца Топкапы, сооруженного на площади, где когда-то находился древний акрополь Византия, в сторону Андрианопольских ворот и повернул на северный берег Золотого Рога – в Галату, район иностранных посольств. Пугая разжиревших голубей, коляска лихо притормозила перед особняком, отстроенным в вычурном стиле «лалэ». Сухощавый смуглолицый аскери торопливым шагом пересек обширный ухоженный парк – уменьшенную копию версальского – и взбежал по каменным ступеням резиденции французского представительства.
– Срочное послание от эфенди Салима-оглы.
Тайный агент кефинского асес-баши – начальника уголовной полиции – достал из кармана свиток, запечатанный сургучом, и передал его секретарю посольства.
– Больше он ничего не передавал?
Ив Костилье ловким движением фокусника материализовал в руках глухо звякнувший кошель и вопросительно взглянул на стамбульского чиновника.
– Люди фон Рексина что-то вынюхивали, – нехотя выдавил аскери. Профессия шпиона наложила свой отпечаток на османского подданного – речь его была лишена обычных для Востока витиеватых изысков.
