- Так сказали ж! - обиженно протягивает Петечка, недовольный тем, что сбили настроение рассказывать о случившемся в институтском садоводстве пожаре, которого он хоть и не видел, но столько слышал, что может рассказать о нем лучше иных, которые видели. Он еще некоторое время смотрит на вычерчивающую линии Лялю, но та глядит уже в схему, и Петечка досадливо машет рукой, вскакивает, быстро выходит в коридор, залпом выпивает там стакан пресной газировки, некоторое время стоит, размышляя, идти ли за документацией, но, увидев, как в конце коридора хлопает дверь в курилку, щелкает пальцами и почти бегом устремляется туда.
В Петечкин день рождения начальник Валериан Владиславович жал ему руку и, подняв палец, говорил. "Смотри, Петя, через год ты уже по годам Иисус Христос - должен всего достичь!" "И правда!" - изумлялся Петечка. "Тридцать три стукнет - как же это, Лялька, а?" - Эх, Дедушев, Дедушев, иди-ка лучше я тебя поцелую! - сочным голосом пела Лариса Борисовна и остальные женщины подхватывали: "И нас, Петечка, и нас!"
Лет двенадцать назад Петечка и Ляля пришли в лабораторию после техникума, но с тех пор Ляля родила мальчика и еще двойню, потихоньку добралась от сорок четвертого до пятьдесят второго размера и превратилась в Ларису Борисовну, а Петечка, хоть и побывал в армии, окончил вечерний институт и тоже обзавелся дочкой Машей, почему-то не приобрел ни солидности, ни имени Петр Николаевич. Он, казалось, совсем не изменился, разве кудри немножко поредели, но по-прежнему вприпрыжку бегал на работу, и глаза его круглились и по-юношески блестели, когда он пересказывал страшные случаи и шпионские фильмы. В золотые для него времена, когда в лаборатории шел этап эскизного проекта, и надо было разрабатывать схемы - делать то, что Петечка умел и любил, он, не видя перед собой ничего, кроме разложенного на столе полотна и вцепившись в реденькую шевелюру, быстро чиркал карандашом и приговаривал вслух: "здесь, значит, реле...релюха... реленция...". Лариса Борисовна с соседнего стола звонила ему тогда по параллельному телефону, отвернувшись, шипела в трубку: "Что, Дедушев, приятно поговорить с умным человеком?" "А? Что?" - не понимал Петечка, но, услышав всеобщее хихиканье, восклицал: "У, елки-палки!", с грохотом бросал трубку и обиженно умолкал.
Эскизную разработку сдали, началось время подготовки проекта, извещений об изменении, бумажной возни, и Петечка затосковал.
- Что за жизнь, Лялька, а? - с самого утра подсаживался он к Ларисе Борисовне. - Каждый день одно и то же... С Регинкой вот вчера полаялись.
