Спустившись по эскалатору вниз, Лобов довольно долго плутал по системе подземных переходов, пока не выбрался на перекрёсток прямо напротив «Чёрной звезды». Он и хотел этого сразу же оказаться возле цели, чтобы не потерять того эмоционального заряда, который даст стартовая напряжённость. Дверь в магазинчик была открыта, и, покосившись на витой золотистый знак фарга над ней, Лобов вошёл в помещение. Вошёл и не сдержал улыбки: магазинчик сувениров как две капли был похож на бюро обслуживания Шпонка, которое он хорошо знал по описаниям и голографиям, сделанным Алексеем. Это был не столько магазин, сколько питейное заведение.
Сам магазинчик располагался прямо против входа: за прилавком экстравагантно одетая женщина, а за ней на чёрной матовой панели — сувениры. Чего тут только не было! Памятные значки, безделушки, изображающие наиболее экзотических далийских птиц и животных, пепельницы и чаши, сделанные из черепов, великое многообразие часов-перстней самых причудливых форм, радиоприемнички, выполненные в виде пылающей капли (эту каплю на специальной цепочке с зажимом полагалось вешать на ухо), диктофоны, универсальные карандаши — всего не перечислишь. Центральное место среди этих вещей и вещичек занимала чёрная звезда.
Она не сразу привлекала к себе взгляд, но, увидев её, уже трудно было оторваться. Она слабо светилась грустноватым серебристым светом, каким светится Млечный Путь, она манила и пугала, звала и предостерегала. Это было настоящее произведение искусства, творение подлинного мастера.
Лобов заставил себя отвернуться, было неразумно привлекать к себе лишнее внимание, улыбнулся женщине за прилавком и вошёл в бар, вход в который, в отличие от заведения Шпонка, был завешен не шнурами, а шелковистыми хвостами далийских обезьян-качунов. Примерно половина столиков была занята. Компания молодёжи, пожилой, представительный ленд со скукой во взоре, какие-то атлетически сложенные личности, нехотя поглощающие завтрак, — все так, как и должно быть.
Иван занял место за длинным, стоящим поодаль от других столиком и встретился взглядом с барменом, который, опершись обеими руками на стойку и ссутулив плечи, исподлобья смотрел на него. У бармена были сонные водянистые глаза с набрякшими веками, дряблое, заметно расширяющееся книзу лицо, рот, прорезанный большой скобкой, короткие толстые руки и огромный живот. Это был Рихт.
Осмотрев эту карикатурную фигуру, Лобов пальцем поманил Рихта к себе. Тот недовольно шевельнул опушёнными уголками рта и нехотя, будто предчувствуя нечто неприятное, прокосолапил к столику, став похожим на дрессированного медведя.
