— Вот как! Вы занялись коммерцией?
Кронин улыбнулся:
— Неужели я так низко пал, что стал похож на коммерсанта? Все гораздо проще — фирма из-за лихорадки осталась без надёжных людей, а мы заинтересованы в контактах с нею. Правление обратилось к нам за содействием, и вот я в Даль-Гее.
— И как вам нравится ваша новая роль?
— Честно говоря, я не успел с нею освоиться. — Кронин, словно извиняясь, чуть развёл руками. — Я ведь прямо с космовокзала.
— И сразу в парк? — удивилась Кайна.
— Представьте. Ехал в гостиницу, и вдруг мне захотелось погулять. А здесь вы.
— Странно все это, — задумчиво сказала она.
— Странно, — согласился Кронин. — Раньше говорили — судьба.
Кайна вдруг рассмеялась и непринуждённо взяла его под руку.
— Вам не нужно ехать в гостиницу, Алексей. Вы поедете ко мне.
Повинуясь ей, Кронин сделал первый шаг и неуверенно спросил:
— А это удобно?
— А почему неудобно? Разве мы перестали быть друзьями?
— Нет, Кайна. Конечно, нет.
Под ногами сухо шуршал мелкий голубой песок, проплывал мимо широколистый кустарник, листья были оранжевые, с чёрными прожилками, а на руке его лежала прохладная рука Кайны, это было похоже на странную сказку.
Кронин незаметно, искоса все посматривал на её тонкий профиль. Кайна перехватила его взгляд и улыбнулась.
— Вы надолго к нам?
Кронин вдруг отдал себе отчёт в том, что они до сих пор говорят по-земному, и мысленно выругал себя за это.
— Да что-нибудь около недели наверняка пробуду, — ответил он по-далийски.
Кайна остановилась, изумлённо глядя на него.
— Вы говорите по-далийски?
— Как видите, — скромно ответил Алексей, возобновляя движение.
— Вижу, — повторила она и поправилась: — Не вижу — слышу. У вас чудесное произношение. Вас не отличишь от коренного далийца.
Кронин вздохнул и искренне признался:
— Если бы вы знали, как мне пришлось мучиться, пока я не овладел этим произношением.
Глаза Кайны потеплели.
— Не жалейте об этом. — Она помолчала и после некоторого колебания добавила: — Я очень рада, что могу говорить с вами на родном языке.
Вдруг поняв, как она может истолковать его усердие, Кронин, пожалуй, впервые за этот суматошный день, смутился. Заметив это, Кайна смутилась в свою очередь. Некоторое время они шли молча, глядя прямо перед собой. Будь Алексей в эти минуты внимательнее к окружающему, то заметил бы любопытное явление: почтительность, с которой далийцы смотрели на Кайну, подчёркнутую предупредительность, с которой ей уступали дорогу, и невозмутимость, с которой Кайна принимала эти знаки внимания.
