Палома вмиг посерьезнела, виноватым голосом произнесла:
— Ты прав. Это моя вина. По моей глупости мы оба могли лишиться жизни. Прости.
Конан лишь махнул рукой — извиняться будем, когда выберемся на волю. Пока рано болтать!
…На то, чтобы разделаться с замком, ушло всего несколько мгновений. Но теперь оставалось самое сложное.
Статуэтка косальского божка.
И графиня Лигейя.
* * *
По пути наверх им почти не встретилось препятствий — ну, не считать же таковыми, в самом деле, двоих стражников в караулке, и еще двоих, стороживших выход из подвала, служившего Стервятнику темницей. Конан с Паломой даже заспорили тихонько, не желая уступать друг другу удовольствие разделаться с ублюдками… Зато теперь оба были вооружены до зубов: киммериец взял себе два меча, наемница собрала у всех убитых кинжалы.
Первый этаж, где располагались две большие комнаты стражи, они миновали с осторожностью, решив, что пока не готовы вступить в бой с тремя десятками бандитов. Ну, а затем началось настоящее веселье…
Самым сложным было бесшумно снять часовых, дежуривших у входа в «тронный зал» Тусцеллы, чтобы не встревожить тех, кто внутри. Но Палома не зря всегда хвалилась, что не знает себе равных в метании ножей. Два разом — это было посложнее… И все же наемница с честью вышла из этого испытания. Вертаген, ее наставник в Бельверусе, сейчас гордился бы своей воспитанницей!
Переступив через два хрипящих в кровавых пузырях тела, бойцы переглянулись — и киммериец мощным ударом ноги выбил дверь. Они влетели внутрь с оружием наизготовку, как раз вовремя, чтобы расслышать слова Тусцеллы, обращенные к Лигейе: — …графиня, вы будете удивлены… Это были его последние слова. Воспользовавшись замешательством бандитов,
Конан вылетел на середину зала, кося врагов мощными ударами двух клинков, словно жнец — колосья. Мгновение — и на полу уже валялось пятеро негодяев. Тусцелла стал шестым. Меч киммерийца снес ему голову, и она покатилась по полу, разметав рыжие патлы. На бледном лице навсегда застыло выражение смертельной ненависти.
…Палома, ловким броском вогнав последний кинжал в глазницу Магрина, рывком подхватила меч одного из убитых и сцепилась в схватке с Пардосом. Яростный натиск ее был столь стремителен, что бандит не продержался и трех выпадов.
За это время киммериец оттеснил к окну еще одного из подручных Стервятника — и единственным ударом выпустил ему внутренности.
Последний из оставшихся в живых, вместо того чтобы бежать прочь и звать на помощь своих приятелей, метнулся к графине Лигейе.
