– Если у вас есть что-нибудь выпить, в крайнем случае, валерьянка, – наливайте, и побольше. Иначе на вашей совести будет еще одна жизнь – офицера советской милиции. Инфаркты, знаете ли, молодеют.
Да что я! Наш Старик, который всего насмотрелся и в партизанском отряде, и на послевоенных «малинах», когда читал мой протокол, подавился папиросой и обжег язык и губы! Живчик-прокурор едва не отбросил копыта – глаза полезли на лоб, кожа стала одного цвета с петлицами (то есть, цвета плесени на дерьме), а сам законник хлопнулся на пол. Пришлось оттранспортировать его в Феофанию, в Лечсанупр. А вместо него на суд командировать коренастую заместительницу, заимевшую среди старых уголовников трогательнейшую кликуху «Брандмайор».
Щадя нервы нормальных граждан, пересказываю технологию полной ликвидации покойника в условиях городской квартиры предельно конспективно. Медсестра и в самом деле уложила своего благоверного в состоянии аффекта. Но затем быстро взяла себя в руки и просчитала возможные последствия, а также собственные действия. Не вынимая нож из раны, чтобы кровь снова не хлынула наружу, она завернула труп в полиэтиленовую скатерть и перетянула в ванную. Благодаря медицинскому образованию и хорошему знанию анатомии, довольно быстро расчленила его на составляющие. Перспектива выносить покойника по частям в хозяйственной сумке, дабы разбросать по мусорникам, рисовалась ей как-то слишком рискованной. Потому… нервных просим выйти!.. Медсестра поставила на газ бадью-выварку и варила в ней бренные останки садиста-прапора, пока мясо не отстало от костей. Сваренное провернула электромясорубкой и спустила в унитаз. Кости измельчила молотком, обломки упаковала в старые колготки и в обыкновенной хозяйской сумке за две или три ходки вынесла в Днепр. Окровавленное исподнее порезала ножницами на кусочки и тоже спустила в канализацию. Напоследок отправились в тихие днепровские воды мундир с фуражкой и обувь, которую мы так и не нашли. Пятна крови в ванной замылись легко, а вот на кухне пришлось повкалывать. Как ни драила, как ни соскабливала ножом, а следы все равно проступали. Оставалось залить пахучей советской мастикой. К моменту, когда в роте поднялась тревога, все было ликвидировано.
Я выслушал эту исповедь и поинтересовался:
– Вам страшно не было?
– Было. Особенно, когда закипела вода и всплыла его голова.
Я ходил в героях целую неделю. Еще бы, раскрыть убийство, не имея даже маленького кусочка самого убитого, – это вам не что-нибудь. Меня поздравил Генерал, хвалил Полкан, а замполит на оперативке сказал, что этот случай войдет в историю советской криминалистики. Кто-то из судмедэкспертизы бросился срочно клепать диссертацию. С меня сняли ранее наложенные взыскания, но даже это меня почему-то не утешило.
