– Вот вам мое заявление! Мало того, что моя дочь изнасилована и растлена, так хоть без свидетелей и за закрытой дверью. А теперь вы хотите, чтобы ребенок все это еще раз на суде пережил? Фигушки!
– Так может, вы своего кобелину и после отсидки с распростертыми объятиями примете? Чтобы соседи ничего плохого не подумали? – это уже Старик не выдержал. А эта – без пяти минут доктор естествоведения – Старика в краску вогнала одним махом. Говорит:
– И это не ваше собачье дело, кого мне принимать и в какой позе.
Единственное, что мы смогли, – стукнуть в «зону», чтобы там этого жванчика «кодла» опустила, как полагается.
От автора: Переводчик-маньяк через девять месяцев вышел на волю по амнистии. Переехал в Одессу, где продолжал работать по специальности. Алексея Сироту он пережил. Чуть не забыл, он начал писать стихи и издал несколько сборников там-таки, в Одессе. Редакционное предисловие вызвало нервную икоту у посвященных: «Автор давно и плодотворно работает над темой коммунистического воспитания подрастающего поколения на примерах высокой морали и традиций советской семьи».
Алексей Сирота:
Разысканную форму жене прапорщика, конечно, показали. Она засвидетельствовала, что именно в ней муж пошел на службу. Документы и кошелек он всегда брал с собой и прятал во внутренний карман кителя. Когда сверток вытащили из воды, их там не было. Эксперты не обнаружили на одежде никаких следов крови, ножа или пули. Ничего такого, что свидетельствовало бы о насильственной смерти владельца.
Представить, что прапорщик утопил свой мундир из принципиальных соображений и бродит сейчас где-то по свету в семейных трусах и майке, было сложно. Хотя человеческое безумие и знает такую форму, как патологическое невосприятие одежды, в двухмиллионном Киеве голый вояка давно бы уже попался кому-нибудь на глаза. Из всего этого возникала неприятная версия: кому-то срочно понадобились военная форма и документы. А после использования мундир утопили, военный билет уничтожили.
За прошедшее время в Киеве, да и по всей республике, никаких преступлений, где бы фигурировал человек в форме прапорщика или с его документами, не зафиксировали. Проверили Жуляны и Борисполь – никто с фамилией человека, которого мы искали, не брал билет на самолет. Правда, были еще войсковые кассы на вокзале, где часть билетов продавали за наличные – под документ. Но кто их помнит, точнее, кто к ним присматривается – к людям, которые стоят в очереди? Это же вам не станция Березань. У нас по Киеву-Пассажирскому летом одних только дополнительных поездов полсотни.
