Углов утром подобрал удачно мазь, и теперь ему казалось, что лыжи несут его сами.
«Какое сегодня скольжение! Жалко, что надо идти медленно, сейчас бы рвануть… И что это Андрей ворчит, как старик… Прыжки кончатся часа в три… Обедать буду дома… Раньше говорил Нине:
«Не готовь, не готовь дома», — все в столовых, а теперь — только дома… Старею! И то — двадцать восемь… Уже двадцать восемь, и все взводный; лыжи, автоматы, противогазы… Радиоинженер называется… Ну-ну, не нюниться… В следующем году — в академию…»
— Обеда нам сегодня не видать, — сказал Золотов.
Углов обернулся:
— Ефрейтор Золотов, вместо того чтобы ворчать, возьмите одного человека и помогите Магомедову…
— Есть помочь! — отрубил Золотов.
Углов улыбнулся.
— Сметанин! Со мной! — крикнул Золотов, останавливаясь и пропуская товарищей.
Взвод прибавил ход; скоро за пушистым поворотом лесной дороги утих шум движения.
— Вот тебе палки, вставай на среднюю лыжню, мы тебя потащим, — предложил Золотов Расулу.
— Он так никогда не научится, — сказал Сметанин. — Сделаем так: я иду чуть впереди, ты сзади.
Он будет смотреть, как я двигаюсь, повторять за мной, а ты следи за ним и поправляй…
— Тоже правильно, — сказал Золотов.
— Да я сам, ребята, дойду… Что вы со мной, как с первоклассником?..
— Только тебе учителем быть? Мне тоже охота, — сказал Золотов. — Двинули.
На краю аэродрома разгружали с машин парашюты — основной и запасной вместе в брезентовой сумке, с металлической пломбой и фамилией хозяина.
Парашюты несли к первой линии проверки, вытаскивали из сумок и ставили на попа, на расстеленные по снегу длинные брезентовые столы. Офицер парашютнодесантной службы проверял внешние детали укладки. Потом солдаты надевали парашюты и переходили на следующую линию проверки, здесь смотрели, так ли надеты парашюты, правильно ли вставлены красные металлические кольца, раскрывающие основной парашют; на третьей линии давалось последнее «добро».
Проверка шла быстро, но кабина аэростата была рассчитана всего на четверых, дело тормозилось — к месту посадки тянулась длинная очередь.
Сметанин смотрел на аэростат.
Время от времени, когда в подвешенную к нему маленькую открытую кабину садились парашютисты, начинал работать барабан огромной лебедки; трос, связывающий аэростат с землей, отпускался, легкость аэростата тянула кабину и людей в небо…
Затем с высоты летели четыре черные человеческие фигурки, четыре белых облачка с легким хлопком вспыхивали над ними и плавно опускались к земле; аэростат и кабину лебедка причаливала к старту.
