Кровать была действительно слегка примята. Сметанин сдернул одеяло, простыни, разбил руками неровности матраца, натянул одну простыню, а вторую сложил так, что по краям образовались маленькие валики. Эту хитрость он подсмотрел у старослужащих в роте; теперь, когда он накрыл всё одеялом и туго заправил его под матрац, постель гляделась ровно, как кирпичик.
«И мы не лыком шиты…»
— Тозарищ сержант, ваше приказание выполнено! — подошел Сметанин к Иванову.
Сержант кивнул.
— Разрешите вопрос, товарищ сержант…
— Пожалуйста…
— Товарищ сержант, можно мне сегодня не ложиться спать?
— Это как понимать-думать?
— Жалко постель мять.
— Спать положено каждую ночь, — серьезно и убеждающе сказал Иванов. — А койки положено заправлять каждое утро… Жизнь и всякое дело состоят из мелочей… Сегодня койку не заправил, завтра… Ясно?
«Я пошутил», — хотел сказать Сметанин, но, взглянув на Иванова, который смотрел на него внимательно и грустно, сказал:
— Так точно, товарищ сержант, ясно!..
Утром в казарме, освещенной сквозь замерзшие окна холодным светом солнечного дня, рядовой Сметанин, стоя во второй шеренге строя связистов, услышал свою фамилию, слегка хлопнул левой рукой по плечу впереди стоящего и, когда тот, шагнув вперёд и вправо, пропустил его, сделал несколько шагов на середину перед строем, чётко развернулся лицом к товарищам, взял из рук старшего лейтенанта Углова текст присяги и начал читать слова, которые давно знал наизусть:
— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик…
