Из соседней комнаты послышался плачущий голос жены кмета:
— Чтоб я сговаривалась с Миче, с этой негодницей! Да это же просто мерзость!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Миче лежала на изодранной козьей подстилке. Тело ее, легкое и пухлое, вздрагивало и трепетало. У изголовья стояла на коленях незнакомая девушка и утешала ее:
— Успокойся, товарищ, сюда не проберется сам дьявол.
Миче понимала, что можно бы уже успокоиться: ведь они под землей, глубоко под жильем живых и мертвых. Но она все еще дрожала.
«Иско не сказал мне ни слова. Сердится на меня. Еще бы».
Незнакомка гладила ее разметавшиеся кудри, и Миче заметила, что у девушки волосы острижены. Студентка, должно быть. Э, все равно.
«А я-то. Ни разу — ни разу не подумала, каково было Иско все это время».
В душе Миче сплетались тяжелые узлы — точно свинцовые. Их никому не развязать. Никому, никогда... Только один человек мог бы это сделать! Один-единственный, милый, родной.
«Сашо, братик, милый братик!»
Лицо Миче просияло, но тотчас же смертельно побледнело.
Да, Марга ее обманула. «Сашко на дворе, — сказала она. — Ждет тебя!»
«Господи, господи!»
Миче поднялась с подстилки и ударилась головой об стену. Студентка испугалась и — напрасно. Это просто нервы. Сколько Миче пришлось пережить, бедняжке! Но это пройдет. Все пройдет.
Миче снова легла. С ее лба скатывались крупные капли пота. Пусть капают. У каждого своя дорога.
«Только бы скорее, господи. Скорее бы очутиться возле Сашко, милого, родного, единственного».
Попасть бы Миче к брату. Он ее ждет, наверное. Не может же человек умереть совсем! Это было бы так страшно.
Миче казалось, что Сашко не умер. Не мог он умереть! Он ее ждет.
Он ждет свою милую, поруганную сестренку. Ждет с кровавыми слезами на глазах.
Что еще было у Сашко на этом свете? Только она! Да, только она. И еще — обездоленный народ, весь обездоленный народ. Бедняки.
Сашко люб!ил их. Только их...
«Поэтому-то они его и убили, о-о-о!»
Но пусть. Так и надо. Ах, так и надо в этом подлом — под-лом мире!
«Только бы скорее пришел и мой конец, только бы скорее!»
Уйти бы Миче к Сашко — светлому, милому.
Да. И они убегут. Сейчас же!
В Балканы убегут.
«В пещеры Вертепа! Туда, конечно!»
Студентка прижимала свои маленькие ручки к щекам Миче, и от этого Миче становилось легче. Они убегут в Балканы, в пещеры Вертепа. Сашко, она и Иско. Они снова скроются под сталактитовыми сводами, под таинственными сталактитовыми сводами.
Ах, как пророчески говорил тогда Сашко!
