Сосо рос один. У него не было братьев и сестер.Все умерли до того, как родился Сосо. И Кеке в тридцать лет была просто старая, седая и слепая старуха. Сосо жалел мать.Она была нас-тоящая грузинка. Она не виновата была в том, что ее муж был такой мерзавец. Не мог прокормить семью. А все шатался по пыльному, с бесформенными улицами, далеко разбросанными до-мами и пышными зелеными садами Гори,имевшему вид большой деревни, шатался в поисках дармовой выпивки. Иногда находил ее. Иногда нет. Но всегда был злой. По чем зря лупил Сосо. Лупил Кеке. Бил страшно. Со злостью. С остервенением. Бил,не отдавая себе отчета,за что и с какой целью. Да этого и не нужно было осознавать.Причинение боли другим,слабым,доставляло его внутреннему состоянию несказанную радость,радость,которую он никому не желал объяснять. С радостью мордобоя и истязания своих близких он жил и сжился как с чем-то естественным и родным.И даже,если кто-то ему сказал,вдруг,что это плохо. Он страшно бы этому удивился. Но никто не говорил ему об этом. А он сам не задумывался. А Сосо ненавидил его люто. И,иног-да,когда Безо отворачивался,он делал ему страшные рожи. Или смотрел прямо,молча и вызывающе,тогда Безо бил его с остер-венением,пока мать не отбирала Сосо у отца. Тогда Безо начи-нал бить Кеке. Жизнь проходила в тоске,боли без сострадания. Соседи не вмешивались в дела семьи. Хотя, конечно, все в округе находились в полном ведении происходившего.
Сосо видел как страдал от запоя отец. И наслаждался этим состоянием. Тогда ему было радостно видеть синюшность его лица, дрожжание пальцев, и расширенные зрачки, устремленные за пределы его самого, плоские дурные шутки осетинского юмора, переходящие в страх преследования.
Так проходили дни и даже месяцы. Кеке думала о том,что после такой жизни она попадет прямо в рай. Она молилась. Она глубоко верила в Бога,который все может. И все страдания даются за грехи. Сосо видел долгие молитвы матери. Он со-чувствовал ей. Но переставал ее любить. Как можно любить человека, который способен выносить такие побои, такие из-девательства. Он жалел Кеке. Но эта жалость была такой стран-ной. Словно, если бы ее не было рядом с ним, то он уже мог и не вспоминать о ней и ее страданиях. Он видел,что соседи относятся к ней сочувственно. Но пренебрежительно. Он страдал от этого и желал своим соседям всех возможных гадостей. Чтобы у них все деревья высохли и неплодоносили. Чтобы лошади охромели. Чтобы собаки подохли. И горные джигиты унесли все их добро.
