Музыка закончилась, и Мишель отошла к дальнему столику, чтобы взять бокал с коктейлем. Голова начинала кружиться, но Мишель знала, что это пройдет, стоит потом лишь выпить крепкого чаю с лимоном. Она стояла у столика, отпивала коктейль и упорно не оборачивалась назад. Едва они вошли с Рудольфом в квартиру, как Люси просто впилась в него взглядом!
– По-прежнему пьешь только «Ирландский шоколад»? – раздался сзади голос.
Мишель обернулась. Винс. И как всегда умопомрачительно красивый.
– Вот только здесь явно мало шоколада – надо сказать Люси, чтобы не экономила на нем, иначе пропадает весь эффект.
– Как у тебя дела? – спросил Винс, заглядывая ей в глаза. – Ты все еще в этом театре?
– Мне там все больше и больше нравится, – ответила она, привычно собираясь с духом, как всегда в его присутствии, и вдруг почувствовала, что… не чувствует ровным счетом ничего.
Да, конечно, перед ней стоял парень, в которого она была влюблена, с которым встречалась полгода и за которого мечтала выйти замуж. Но жизнь повернула иначе. В одну минуту все ее мечты разлетелись вдребезги, как и вся прежняя жизнь.
Никто и никогда не узнает, чего ей стоило тогда собрать себя из осколков и твердо решить никогда не показывать Винсу, каким потрясением было для нее их расставание…
И вот теперь ей не надо было притворяться равнодушной – ей в самом деле стало все равно! Вот Винс скользнул взглядом по ее фигуре, задержался на груди, а ей хоть бы что. Мишель так удивилась, что даже захлопала ресницами. А ведь он – вот он, тот же самый, потрясающе красивый, беспечный, божественно легкомысленный, и она та же самая… Или нет? Неужели она наконец-то освободилась?
– Кстати, заходила к твоей прабабушке, – сказала она. – Не хочешь спросить, как она поживает?
– Ну и как? – спросил он, усмехаясь.
– Лора не унывает, как всегда. Но думаю, твой звонок доставил бы ей много радости.
– Намекаешь, что я бесчувственная свинья, раз не навещаю ее? – Он с досадой поднял брови. – Брось, Мишель, ты прекрасно знаешь, какой она устроила скандал, когда отец с матерью хотели отвезти ее в пансионат «Солнечный холм», очень дорогой, между прочим…
– И этим обидела вас так глубоко, что вы с тех пор бросили ее на произвол судьбы.
– Сколько пафоса! Что с тобой? И вообще, тебя-то это как касается? Больше мы ничего для нее не можем сделать. – Его лицо покраснело. Как странно было слышать подобные упреки от маленькой Мишель. Он сосредоточенно сдвинул брови и вгляделся в нее внимательно. – Она же отказалась от нашей помощи, ей нужны только ее куклы.
