Динамик загудел.
– Идентификация позитивна. Фурункулы собаки из Коннектикута содержат вирус болезни Рэнда, который теперь виден на экране. Пока проверка жизнеспособности вируса на других тканях не закончена, вирус получает обозначение «Рэнд-гамма».
– Это произошло очень быстро, – сказал Сэм.
Он уставился на свои сжатые кулаки.
– Мутация через семь различных инстанций должна занять намного больше времени, а с тех пор едва прошла неделя.
– Но это произошло, и от этого никуда не денешься, – ответила ему Нита, проснувшаяся после начала сообщения.
– Снаружи в городе существует много факторов, о которых мы можем ничего не знать.
Несмотря на усталость, Сэм не покинул своего места. Широкими шагами он мерил помещение.
– Вся область охвачена эпидемией, она деградировала, люди мало-помалу снова впадают в варварство. Я был свидетелем того, как это происходит. Никогда прежде я не мог себе представить, что наша цивилизация – это всего лишь тонкий слой краски. Нам потребовались столетия, чтобы его развить, а теперь оказалось достаточно пары дней, чтобы он снова исчез.
– Вы не ошибаетесь, Сэм? Ведь людей охватил страх.
– Конечно, я знаю, что они боятся. Я сам не свободен от этого страха, тем более, что мне известно, как распространяется болезнь Рэнда и что мы беспомощны против нее. Но я также знаю, о чем массы, кажется, забыли – что единственная надежда заключается в нашей способности думать. Там, снаружи, они действуют не думая, они сами себя приговаривают к смерти, и тянут за собой всех остальных. Они бунтуют и при этом гибнут. Они отвергают указания, которые мы им даем, и цепляются за своих птиц. А что произойдет, когда мы начнем уничтожать их собак? «Только не Рекса, моего любимого старого друга!» При этом Рекс, на которого перейдет болезнь, уничтожит себя самого и своих дебильных хозяев. Но, прежде чем они умрут, они посеют панику. Я уже видел это. В толпе люди превращаются в животных. Мы не сможем длительное время воспрепятствовать тому, чтобы некоторые из них не покидали зону карантина. Может быть, ускользнет только одна собака, но этого будет достаточно, чтобы болезнь распространилась дальше. А люди?
Голос Ниты звучал настолько же тихо, насколько громко и возбужденно звучал голос Сэма.
– Вы не должны упрекать людей за то, что они не могут сдержать чувств, Сэм. Это только человеческий…
– Я такой же человек, как и все другие, – ответил Сэм.
Он остановился перед ней.
– Вы думаете, у меня нет чувств? Я знаю, что происходит с людьми там, снаружи. Потому что во мне пробудились такие же атавистические чувства. Но для чего нам тогда дан разум, если мы не можем контролировать своих чувств?
