В Москве есть одна автомойка, где работают только чернокожие. Я могу поклясться: негры, и никого, кроме негров. Это только на первый взгляд кажется, что ничего особенного: что мы, негров не видели? А приезжаешь на мойку, считай, что в центре Москвы, и видишь одних только их. Они моют машину, как самих себя. Скребут и скребут и никак не могут отмыть. Но очень стараются. Причем начальство у них русское. Я спросил их начальника, где он нашел столько негров таких работящих. Он говорит:
— Да я, честное слово, не искал. Один пришел, попросился на работу. Мне как-то весело стало, я взял. А он как начал работать! Другие рабочие его невзлюбили, по-моему. Особенно когда он еще одного такого же, как он сам, привел. Потом третий появился. Теперь это такая коммуна негритянская.
— Но не гетто?
— Да нет, что вы, — обиделся он. — Они больше нигде так не живут, как у нас. Клиенты их любят, ценят, чаевым я могу позавидовать.
Тут ко мне подошел негр и по-русски спросил, как будем мыть машину. Я ему объяснил, не на английском, конечно, и он кивнул.
— Они что у вас, русские? — спросил я.
— Один есть русский, да, — признался хозяин. — А остальные настоящие. Один есть даже американский. Но все с регистрацией.
— Хозяин, — окликнул меня еще один негр, — воском натирать будем?
— А быстро? — спросил я.
— Да пять минут, — засмеялся он, и мне открылась белозубая, можно уверенно сказать белозубая, улыбка.
Наверное, именно этот негр и был американский.
— Натирайте! — разрешил я, хотя никогда этого не делал из принципиальных соображений. Мне всегда казалось, что из меня таким образом хотят вытянуть как можно больше денег за единицу времени и что этому надо сопротивляться. Но я не мог отказать этому человеку. Что-то во всей этой картине было невероятно притягательное: негры, в клубах белой пены трущие твою машину, энтузиазм какой-то общий, заразительный. Любой абсурд притягателен, а этот как-то особенно. Потом один опять подошел ко мне.
— Принимай работу, хозяин, — сказал он с таким жарким африканским акцентом, что я, и правда, почувствовал себя хозяином — если не всей жизни, то уж по крайней мере вот именно этой ее части.
Я бегло осмотрел машину. Я вообще не хотел ее осматривать. Меня так заинтересовал сам процесс, что я был полностью удовлетворен. Но все-таки меня что-то смутило. И я быстро понял, что именно: моя машина была грязная.
